Турецкий мореплаватель, могущественный средиземноморский пират, подчинивший своей власти почти все побережье Алжира. Унаследовав после
гибели старшего брата крупную пиратскую флотилию в несколько тысяч человек, провозгласил себя Барбароссой и признал верховную власть Османской империи Турецкий султан Селим I назначил его главнокомандующим всего своего флота и берлербеем ("эмиром эмиров ") Ацор родился на острове Митилини (Лесбос) в семье бывшего офицера Османской империи, вероятно албанца, и гречайки Стал пиратом под влиянием старшего брата, правителя Алжира Барбароссы. После гибели брата Ацор занял его место Позже ему дали другое имя — Хайраддин, что означает "хранитель верующих"
Унаследованное Хайрадцином от Барбароссы, казалось, должно было подчеркивать его мощь и влияние в этом районе Средиземного моря. Ему досталась крупная пиратская флотилия, в состав которой входило несколько тысяч человек, а кроме того, как преемник родного брата, пусть и недолго, но восседавшего на троне, он претендовал на власть над Алжиром
Однако Хайраддин был слишком умен, чтобы не понимать шаткости своего положения. В отличие от брата, он сознавал силу испанцев и не рассчитывал справиться с ними самостоятельно. Нужен был влиятельный сеньор, который бы взял пиратов под свою опеку. Кандидаты на эту роль имелись, поскольку политический расклад сил на Средиземном море в описываемую эпоху выглядел так. Господствовала на политической сцене Испания, королем которой под именем Карлоса I был император Священной Римской империи Карл V Габсбург. Его поддерживали сильные в морском отношении итальянские города-республики, такие, как Генуя и Венеция, а противостояла ему османская Турция, союзником которой стала Франция, желавшая завладеть Италией.
Само собой разумеется, что мусульманин Хайраддин не мог опираться на какую-либо христианскую страну. Он мечтал стать властелином Алжира и — при благоприятном стечении обстоятельств — Туниса, но осуществить эти мечты одному было явно не по силам.
Взвесив свои возможности, Хайраддин принял решение и в 1518 году отправил своих посланцев к Константинополь. Они передали турецкому султану желание Хайраддина стать вассалом Высокой Порты, за что султан должен был помогать пирату в осуществлении его планов
Султан согласился. Предложение Хайраддина было ему выгодно: Турция только что завоевала Балканы и была не прочь распространить свою власть и на Северную Африку. Не долго думая, султан присвоил новому вассалу титул паши и отрядил ему в помощь несколько тысяч янычар, солдат своей гвардии. А кроме того, султан не имел ничего против притязаний пирата на Алжир
Ободренный такой поддержкой, Хайраддин приступил к осуществлению своих намерений. Возвратить Алжир было невозможно, ибо путь туда преграждал испанский гарнизон на острове Пеньон, отбивавший всякие попытки захватить его
Роль Пеньона отлично понимали в Испании, поэтому в 1519 году Карл V направил на помощь острову целый флот из пятидесяти кораблей под командованием вице-короля Сицилии, и испанцы ничуть не сомневались в успехе своего предприятия, но обстоятельства повернулись против них. Угоде Мон-када с десантом в 1500 человек высадился в окрестностях Алжира, но поднялась буря, которая выбросила на берег половину испанских кораблей. Погибли четыре тысячи человек, а дальнейший разгром эскадры довершили пираты Хайраддина
Таким образом, попытка оказать помощь осажденному Пеньону провалилась, и гарнизон острова, насчитывавший всего пятьсот человек, еще десять лет защищал свои позиции от превосходящих сил арабов и турок.
Но в конце концов пал и Пеньон В мае 1529 года Хайраддин, для которого остров стал буквально как кость в горле, сосредоточил возле него почти полсотни кораблей, орудия которых открыли по стенам форта ураганный огонь Этот обстрел без перерыва продолжался шестнадцать дней и ночей, и стены наконец не выдержали Повсюду в них образовались огромные проломы, куда устремились штурмующие, как уверяют письменные источники — числом около пяти тысяч человек.
Как видим, соотношение сил нападавших и защищавшихся было десять к одному, и тем не менее бой на развалинах форта шел целый день. Лишь к исходу дня 21 мая укрепления были взяты Комендант острова дон Мартин де Вар-гае, весь израненный, был приведен пиратами на рыночную- площадь Алжира, привязан там к столбу и насмерть забит розгами. Это — по одной версии; по другой — Хайраддин приказал разрубить дона Мартина на куски и выбросить их в море.
Чтобы навсегда избавиться от угрозы со стороны острова, Хайраддин пригнал на него тысячи христианских невольников, которые в течение двух лет возводили огромный каменный мол, соединивший остров с материком. Так Пеньон стал полуостровом, а порт Алжира — главной базой берберских пиратов.
Достигнув вершины власти, став правителем Алжира, Хайраддин тем не менее не забывал и о другой своей цели— овладеть Тунисом. Однако прошло пятнадцать лет, прежде чем Хайраддину удалось исполнить задуманное.
В августе 1534 года, побывав предварительно в Константинополе у султана Сулеймана Великолепного, он во главе большого флота появился у берегов Италии. Хайраддин захватил и разграбил города Реджо, Санта-Лусию и Фон-ди, пираты взяли в плен большое количество жителей, которых незамедлительно продали в рабство. Обогатившись, Хайраддин повернул свои корабли на юг и в середине августа оказался недалеко от Туниса, точнее в виду небольшого, хорошо укрепленного городка Гулетты, прикрывавшего морские подходы к метрополии.
Захват Гулетты сильно напоминал захват Пеньона — бомбардировка стен корабельными орудиями, а затем штурм и расправа с защитниками. Эта акция предопределила падение Туниса, в котором в то время правил султан Мулай Хасан — узурпатор, отобравший власть у своего родственника Мулай эль-Рашида, пользовавшегося покровительством Испании. Изгнанный из Туниса, Мулай эль-Рашйд нашел убежище в Константинополе, но в городе остались его приверженцы, с которыми Хайраддин вступил в переговоры. Он уверил их, что восстановит в правах свергнутого Мулай эль-Рашида, и этим добился того, что в городе возник заговор против Мулай Хасана. В назначенный час заговорщики открыли ворота Баб-эль-Зира и впустили войско Хайраддина в город.
Без единого выстрела была занята цитадель, все предвещало бескровный успех, но в это время по городу поползли слухи, что Хайраддин воспользовался именем свергнутого султана в корыстных целях. Тунисцы взялись за оружие, и Хайраддин едва не погиб в уличной схватке, но дело в конце концов решилось в его пользу, в основном благодаря мужеству самого предводителя пиратов, который с мечом в руке кинулся в самую гущу побоища, увлекая за собой своих воинов. Узурпатор Мулай Хасан бежал, и Хайраддин стал полновластным хозяином Туниса
Перемена власти в нем очень обеспокоила Карла V. Владея Тунисом, Хайраддин представлял большую угрозу для Сицилии и Неаполитанского королевства, находившихся под эгидой Испании; помимо этого Карла V страшила и возможность заключения союза между берберскими пиратами и французским королем Франциском I, который, как уже говорилось, мечтал подчинить Италию своему влиянию Этого нельзя было допустить, и король испанский стал собирать силы, что вернуть Тунис под покровительство императорской короны.
В подготовке нападения на Тунис приняла участие целая коалиция европейских государств. Помимо Испании, солдат и корабли для их перевозки предоставили Португалия, Италия, Германия, Мальта и Франция. Но, как выяснилось впоследствии, Франция помогала одновременно и Хайраддину.
Командующим сухопутной объединенной армией был назначен военачальник Карла V дю Гваст, флотом — генуэзец Адреа Дориа, считавшийся самым выдающимся флотоводцем своего времени.
16 июня 1535 года объединенные силы подошли к Тунису, а на другой день началась высадка десанта. Как и при захвате Туниса Хайраддином год назад, на пути наступавших вновь оказалась Гулетта. Ее осада началась в двадцатых числах июня, но только в середине следующего месяца осаждающие решились на штурм. При поддержке артиллерии с сухопутных и морских батарей армия, разделенная на три корпуса, устремилась в брешь, пробитую ядрами к полудню 15 июля.
В Гулетте под началом Хайраддина находилось семь тысяч человек, в основном турецкие янычары, снискавшие себе славу храбрых воинов. На их мастерство и приходилось надеяться Хайраддину, поскольку против него выступала армия не менее профессиональная, но во много раз многочисленнее.
Янычары встретили наступавших яростным сопротивлением, однако ружейный и орудийный огонь испанцев был столь силен, что производил страшные опустошения в рядах защитников Гулетты. Она продержалась недолго, после чего Хайраддин с уцелевшими янычарами отступил непосредственно в Тунис, а победители собрались на военный совет. Решался вопрос, продолжать ли наступление или дожидаться подкреплений. Мнения разделились, но решающим оказался голос Карла V, который заявил, что надо немедленно воспользоваться взятием Гулетты и идти на Тунис. Кстати, именно в Гулетте обнаружились следы двойной игры со стороны Франции: на захваченных испанцами пушках были обнаружены клейма в виде лилий, что всегда являлось знаком принадлежности к французскому королевскому дому.
В отличие от Гулетты, Тунис не мог пожаловаться на малочисленность своего войска. В самом городе и вне его стен собралось более ста тысяч человек. Правда, регулярного войска среди такого количества людей было немного, и только этим объясняется тот факт, что двадцатидвухтысячная армия Карла V, пошедшая 20 июля на приступ Туниса, достигла быстрых результатов. Не помогло и мужество Хайраддина, который решил закрыться в цитадели и взорваться вместе с ней. Ему не дали сделать этого: горожане затворили ворота цитадели и не пустили туда Хайраддина. Тому ничего не оставалось, как отступить.
По обычаям тех времен, захваченный город подвергался разграблению. Не избежал этой участи и Тунис, хотя его знать обратилась к Карлу V с мольбой о пощаде. Император пообещал не допускать бесчинств, однако распаленные боем солдаты не слушали ничьих уговоров. Три дня и три ночи продолжались грабежи и убийства, в результате которых, по свидетельству хроник, в Тунисе погибло более семидесяти тысяч человек.
Первого августа 1535 года испанский вассал Мулай Хасан был восстановлен на тунисском троне, Хайраддин же направил свои стопы в родной и давно обжитый Алжир. Там, придя в себя и пополнив свои силы, он подготовился к новым набегам и вскоре, неожиданно напав, опустошил остров Ме-норку, где захватил шесть тысяч пленных. Они пригодились Хайраддину, когда он в октябре этого же года отправился к турецкому султану.
Сулейман Великолепный весьма обрадовался подарку — за шесть тысяч рабов на константинопольском рынке можно было получить баснословные деньги — и назначил Хайраддина командующим всем турецким флотом и одновременно бейлербеем Африки. С этого дня все беи африканских государств должны были неукоснительно подчиняться одному человеку — Хайраддину.
Потерпевший поражение в Тунисе, Хайраддин быстро наращивал мощь в Алжире. Его внезапные набеги буквально терроризировали острова и города Средиземноморья. Так, во Франции, то есть во владениях своего союзника, короля Франциска I, он пытался разорить Ниццу, и только мальтийские рыцари, несшие там гарнизонную службу, спасли город. Однако, возвращаясь из Франции в Алжир, Хайраддин опустошил Эльбу и Липарские острова. В Алжир была привезена огромная добыча в семь тысяч пленников-христиан. Затем настала очередь Бизерты и острова Корфу.
Алжирский пират был постоянной головной болью всех европейских государей, и в 1538 году они послали против него мощный флот, состоявший из двухсот кораблей. Командовал им давний знакомец Хайраддина Адреа Дориа. Помимо кораблей, у него в подчинении была шестидесятитысячная армия и две с половиной тысячи орудий. Сила, что и говорить, внушительная, но читатель наверняка удивится, узнав, каким числом кораблей и людей располагал Хайраддин — вдвое большим! Так что он недаром носил имя Барбаросса — султаном он был отнюдь не игрушечным.
В конце сентября 1538 года оба флота встретились в заливе Превеза. Был штиль, и корабли стояли в бездействии, но вскоре подул ветер. Он дул в спину пиратам Хайраддина и в лицо христианскому воинству, и это обстоятельство решило исход битвы. Наполнив свои паруса свежим ветром, пиратские корабли обрели возможность маневра, тогда как корабли Дориа оставались по-прежнему беспомощны. Генуэзец потерпел полное поражение.
Лишь через три года Карл V решился на реванш. На этот раз его флот был еще больше и насчитывал более пятисот кораблей, а командовал им снова Дориа. В составе эскадры находился испанский идальго Эрнандо Кортес — будущий завоеватель Мексики, а в составе армии было пятьсот мальтийских рыцарей, которые считались лучшими воинами того времени.
18 октября 1541 года флот вышел из Майорки и через два дня занял позиции на подступах к Алжиру. Карл V, находившийся на флагманском корабле, посовещавшись с герцогом Альбой, который командовал армией, послал к коменданту Алжира парламентеров с требованием сдаться. Естественно, алжирцы не пошли на это, и 23 октября, выбрав удобное место восточнее города, испанцы начали высадку десанта. Всего высадилось двадцать пять тысяч человек, которых, по мнению испанских командиров, должно было хватить для штурма города. Тем более что произведенная разведка показала: укрепления Алжира не представляют большого затруднения для осадной артиллерии. Предполагалось быстро разрушить их крупнокалиберными ядрами, после чего начать штурм.
Вероятно, все так и произошло бы, но в дело опять вмешался случай: вечером 23 октября поднялся сильный северо-восточный ветер, сопровождаемый ливнем. Ночью он перешел в ураган, который разметал солдатские палатки, сорвал с якоря несколько десятков кораблей и бросил их на прибрежные скалы. В довершение всего на рассвете 24-го алжирцы совершили вылазку и, пользуясь паникой, царившей в испанском войске, устроили настоящую резню. Дело дошло до того, что сам Карл V, обнажив шпагу, встал во главе растерянных солдат и повел их в контратаку.
Буря между тем продолжалась, и с якорей срывались все новые корабли Скоро их число перевалило за сорок, весь алжирский берег был завален их обломками Гибли люди, боевые припасы и продовольствие. Это была катастрофа, и, видя ее, Карл V приказал отступать
Но и отступление было сопряжено с колоссальными трудностями. Из-за ливня вышли из берегов все реки и речки, их невозможно было перейти вброд, необходимо было налаживать переправы, для которых не имелось никаких подручных средств. Бедствие усугубляли алжирцы, которые преследовали отступавших по пятам, постоянно нападая на них и нанося большой урон.
Лишь 30 октября испанская армия оторвалась от преследования и на одном из мысов к востоку от Алжира расположилась на отдых Сюда же прибыли уцелевшие корабли, которые спешно загружались солдатами и отправлялись в различные города Италии.
Так закончилась крупнейшая попытка европейских государств расправиться с пиратами Хайраддина. После этого поражения Карл V и его преемники в течение тридцати лет не могли собрать силы для новой борьбы.
Шли годы. Хайраддин старел Ему было уже далеко за семьдесят, когда он решил наконец-то уйти на покой. Но в Алжире, пашой которого Хайраддин продолжал оставаться, покоя не было, там происходили постоянные стычки, участие в которых стало раздражать старого пирата. Поэтому он отправился в Константинополь и там провел остаток жизни. Награбленные богатства позволили Хайраддину быть независимым от кого бы то ни было, даже от самого султана. Кстати, Сулейман Великолепный до конца дней относился к своему флотоводцу с искренней любовью.
Обзаведясь на старости лет молодой женой (она была дочерью губернатора итальянского города Реджо, который Хайраддин разорил в 1535 году), Хайраддин построил в живописном месте Константинополя, над Босфором, роскошный дворец. Как истинный правоверный, старый пират не забыл и Аллаха — неподалеку от дворца были воздвигнуты мечеть необыкновенной красоты и мавзолей. В нем Хайраддина и похоронили (4 июля 1547 года он умер в своем дворце), и с тех пор на протяжении многих лет все турецкие корабли, выходившие из бухты Золотой Рог, салютовали мавзолею, а команды возносили благодарственные молитвы в честь выдающегося турецкого флотоводца, каким Хайраддин считается и по сей день.
Любопытен портрет Хайраддина, который приводится в истории французского флота, вышедшей в свет в 1841 году: "...у него были лохматые брови, густая борода и толстый нос. Его толстая нижняя губа пренебрежительно выступала вперед. Он был среднего роста, однако обладал богатырской силой На вытянутой руке он мог держать двухгодовалую овцу до тех пор, пока та не погибала.. Поистине необычайное влияние, оказываемое им на своих командиров и простых пиратов, поклонники его объясняют огромной храбростью и ловкостью этого человека, а также тем, что даже самые отчаянные его предприятия всегда оканчивались успехом. Ум и храбрость в нападении, прозорливость и отвага в обороне, огромная работоспособность, непобедимость — все эти похвальные качества заслонялись приливами неумолимой и холодной жестокости."