Завоевание Англии Вильгельмом, герцогом Нормандии, является поворотным пунктом в английской истории, предопределившим весь ее дальнейший ход, сделавшим возможным для Англии выйти из тесных рамок изолированного и во многих отношениях провинциального существования. До Нормандского завоевания ни о каком абсолютизме в Англии не могло быть и речи. Нормандское герцогство возникло в начале X века, когда король тогдашней Франции, один из последних Каролингов, Карл III Простоватый, положил конец уже без малого двести лет терзавшим страну пиратским набегам норманнов (германских племен, населявших территорию современных Дании, Норвегии и Швеции), уступив вождю одной из пиратских банд Роллону территорию, которую он фактически занимал и которая, имея своим центром город Руан, простиралась от реки Эпты до самого моря. Нормандский вождь и его дружина приняли при этом христианство и очень скоро показали себя ревнителями новой веры, основывая новые монастыри и восстанавливая разрушенные. Графы норманнов, как официально именовались Роллон и его преемники, были вассалами французского короля, но фактически правили своей Нормандией как независимые государи. Не прошло и ста лет, как герцоги Нормандии (этот титул они присвоили себе сами), и их соратники забыли свой язык, исконные традиции, обычаи, переняв язык и нравы той страны, на территории которой они поселились, став самыми деятельными распространителями французской феодальной культуры.

И Роллон, и его преемники проявили большие государственные способности и сумели поставить свою власть на очень большую высоту, что было нелегко в то бурное время, когда феодальный порядок, установленный Каролингами, дробил государственное целое на все более мелкие и мелкие части, низводя носителя верховной власти в бледный символ уже фиктивного единства. Нормандские герцоги сумели восстановить феодальный порядок в его подлинной политической сущности, вернув его на то место, которое он должен занимать в качестве формы государственного устройства. В Нормандии феодальная система управления была более законченной, чем где бы то ни было в феодальном мире, и поэтому являлась совершенным правительственным механизмом в руках нормандского герцога, который в то же время имел полную возможность все ее опасные для верховной власти стороны, не упуская из своих рук судебного верховенства, требуя верноподданнической клятвы от всех свободных людей, чьими бы вассалами они ни были, запрещая своим баронам вести частные войны друг с другом, вступать в соглашения с иноземными государствами в ущерб интересам герцога и чеканить собственную монету. Как и во всех других феодальных государствах, в Нормандии военная служба и другие повинности баронов определялись частным соглашением. Под неограниченным контролем герцога находилась и нормандская церковь, что было фактом весьма необычным в ту эпоху, когда католицизм заявлял в лице папского престола притязания на мировую гегемонию и на полное подчинение себе светской власти. Итак, герцог нормандский был не только феодальным сюзереном, он представлял собой нечто большее, сохраняя в своих руках подлинную верховную власть и осуществляя ее всеми возможными способами.

И вот эта система была перенесена на английскую землю в ходе Нормандского завоевания. Как известно, Вильгельм Завоеватель, отправляясь в поход на Англию, выставлял себя законным наследником Эдуарда Исповедника, незаконно лишенным англо-саксонской короны вследствие захвата ее узурпатором, коим он объявил Гарольда, избранного королем после смерти Эдуарда, не оставившего потомства. Благословение папы Александра II, приславшего Вильгельму освященное знамя, превращало, в сущности, разбойничье предприятие нормандского герцога в богоугодное дело. Конечно, это была чистейшей воды фикция, прикрывавшая истинный характер экспедиции нормандского герцога и его дружины, и едва ли кто верил ей в Европе. Но интересно, что для Вильгельма эта фикция превратилась в совершенно реальную политическую программу, которую он решил проводить в жизнь неуклонно и с юридической последовательностью, лишь только главные силы англосаксов были разбиты под Гастингсом (шел 1066 год). Сразу после этой победы Вильгельм направился к Лондону и в Вестминстере надел корону англо-саксонских королей с выполнением всех формальностей, соблюдавшихся при коронации предыдущих монархов.

Как только эта фикция вылилась в публично-правовой акт, Вильгельм мог почувствовать себя на совершенно твердой юридической почве и смотреть на себя как на законного короля англосаксов, а самое главное — считать всех, не желавших подчиниться ему, мятежниками, которые заслуживают наказания. Надо сказать, что таковых было достаточно и Вильгельму потребовалось несколько лет упорной и жестокой борьбы, чтобы фактически стать государем своих новых поданных. Этими своими новыми подданными Вильгельм имел твердое намерение править как их национальный король, преемник Эдуарда Исповедника. Так, уже в XI веке в Англии закладываются первые истоки абсолютизма, причем необходимо отметить, что абсолютная монархия на Британских островах развивается несколько быстрее, чем во Франции. Это во многом объясняется тем, что на Альбион Вильгельм перенес уже готовую надежную систему феодальной власти. Но самым значительным фактором быстрой эволюции абсолютизма в Англии было то явление, которое так резко различает абсолютную монархию во Франции и в Англии: Вильгельм Завоеватель отверг принцип французских королей, гласивший: «Вассал моего вассала — не мой вассал». Подобно своим англо-саксонским предшественникам, Вильгельм потребовал от всех свободных людей своего королевства присяги на верность вне зависимости от того, в каких поземельных, личных и юрисдикционных отношениях они находились друг с другом. Произошло это в августе 1086 года в Солсбери.

Все это производит впечатление, будто произошло не завоевание одного народа другим, а нечто вроде дворцового переворота. Весь персонал высшей светской и духовной власти был замещен завоевателями. Нормандским стал и верхний социальный слой английского общества. Но и нормандцы, и англосаксы, все они в равной мере были подданными нового английского короля и все обязаны были отвечать за свои земли натуральными и денежными повинностями в пользу государства. Если нормандский герцог вступил в права и обязанности английского короля, то его сподвижники, получившие большие поземельные пожалования, вступили в права и обязанности тех английских магнатов, конфискованные поместья которых им достались. Большинство же менее значительных землевладельцев были все те же прежние глафорды, утвержденные в своих правах Вильгельмом после того, как они изъявили ему свою покорность. Таким образом, и в политическом, и в социальном отношении Нормандское завоевание очень не походит на обычное, которое обыкновенно производит резкие перемены в строе завоеванного государства, навязывая народу новую власть с другими интересами. Тем не менее, именно Нормандское завоевание сыграло в истории Англии такую важную роль, которая редко выпадает на долю самым настоящим и даже самым беспощадным завоеваниям.

Сама лояльность Вильгельма явилась чрезвычайно важным фактом в политической эволюции Англии. Выступая в качестве законного преемника английских королей и твердо решив «править по законам Эдуарда Исповедника» посредством уже существовавших англо-саксонских учреждений, Вильгельм вливал новую жизнь в приходившие в упадок политические формы. Укрепляя центр, он приводил в живую связь с ним области и ставил на твердую почву государственность, чем укреплял, прежде всего, собственное положение. Национальная политика, отвечавшая интересам коренного населения, обеспечивала народную поддержку новой власти. Судебные доходы и поземельный налог ставили короля в независимое от феодальных элементов положение.

Безусловно, большое и особое значение нужно уделить событию 1086 года в Солсбери: здесь клятву верности принесли все свободные жители Англии, они клялись Вильгельму быть верными против других людей, всех без исключения. С этого момента военная повинность в государстве стала только королевской службой. Этим раз и навсегда была предотвращена возможность явлений, подобных тем, какие наблюдались во Франции, где крупные вассалы короля имели под собой целые массы подвассалов, приносивших им клятву верности против всех других людей, в том числе и против короля, обязанных нести военную службу только своим непосредственным сюзеренам и выступавших под их знаменами против самого короля, с которым их не связывали никакие феодальные узы, который был для них практически посторонним, третьим лицом.

В 1085 году Вильгельм объявил себя верховным собственником всей земли в королевстве. Этот вопрос ему удалось решить с удивительной последовательностью, потому что благодаря конфискациям через руки короля прошла едва ли не вся территория завоеванной Англии; из этого огромного земельного фонда он передал значительную часть своим сподвижникам, определенное количество земли взял себе, а остальное возвратил прежним хозяевам, когда они признали его своим государем. Таким образом, все держатели земли получили свои владения из рук короля. Столь четкое проведение феодального принципа в сфере поземельных отношений возможно лишь искусственным путем и только людьми с выработанной теорией. В этом отношении Англия эпохи Вильгельма Завоевателя является самой феодальной страной во всей Европе.

Следует принять во внимание еще одно обстоятельство, сделавшее феодализм неопасным для королевской власти и представляемого ею государственного порядка: как ни обширны были владения некоторых феодалов, состоя иногда из сотен поместий, земли эти не представляли собой сплошных территорий и не могли превратиться в настоящие княжества, как это часто случалось во Франции.

Что касается экономического развития Англии, то, оказывается, той правительственной опекой, которой занимались Генрих IV, кардинал Ришелье и Генеральный контролер финансов Кольбер, не брезговал и английский монарх. Зимой 1085 года Вильгельм принимает знаменитое решение: переписать всю Англию. Королевские посланцы по всей стране проводят расследование через присяжных (шерифа графства, баронов, священника, старосты и шести вилланов из каждой деревни), которые под присягой давали показания о том, «как называется данное поместье, кто держал его при короле Эдуарде (король Гарольд совсем вычеркивается из истории как узурпатор), сколько плугов на домене, сколько у людей; сколько вилланов, сколько рабов, сколько свободных людей; сколько леса, сколько луга, сколько пастбища, сколько мельниц, сколько рыбных прудов; сколько всего этого прибавилось или убавилось, сколько все это давало прежде и сколько дает теперь; сколько имел здесь свободный человек и сколько имеет теперь; и все это в трех видах: во время короля Эдуарда; в то время, когда это поместье дал король Вильгельм, и как оно есть в настоящее время; и может ли оно давать больше, чем дает теперь».

Полученные таким путем результаты сводились, и в 1086 году была составлена знаменитая во всей средневековой Европе «Книга страшного суда», представляющая собой сокровищницу самых реальных сведений по аграрной, хозяйственной и социальной истории Англии. Такая «Великая перепись» могла быть выполнена только в государстве с могущественной центральной властью. Современников даже несколько шокировала крайняя обстоятельность тех сведений, которые хотел получить через своих посланцев Вильгельм: «…ни одного даже быка, ни одной коровы, ни одной свиньи он не оставил, чтобы не занести их в свою опись».

На протяжении всего правления Вильгельма ему постоянно приходилось подавлять сопротивление баронов. Эта борьба королевской власти с феодалами проходит красной нитью через царствование ближайших соратников Завоевателя, его сыновей Вильгельма II Рыжего (годы правления 1087-1100) и Генриха I (1100-1135). Конечно, в этот период говорить об абсолютизме еще рано, но обращает на себя правление Вильгельма II, безгранично использовавшего свою власть. Подобный деспотизм мы встречаем и у французских монархов.

После смерти Генриха I в политической истории Англии наступает момент, когда государство выходит на путь, по которому шла тогда политическая жизнь обществ континентальной Европы. С 1135 по 1145 год английский народ был жертвой усобиц и феодальной анархии, по своему содержанию напоминающей противоабсолютистские выступления во Франции после смерти Генриха IV. Этот жестокий исторический опыт окончательно убедил англичан в том, что только сильная центральная власть и широкая государственная организация могут служить для них оплотом против тех зол, которыми грозило народу торжество политических стремлений феодалов.

Восстановителем пошатнувшегося английского государственного порядка явился Генрих II Плантагенет (годы правления 1154-1189). В реформаторской деятельности Генрих имел на своей стороне народ в противоположность феодалам, с которыми боролся. Примечателен его указ о немедленном изгнании наемных отрядов и об уничтожении незаконно построенных феодальных замков. Подобный эдикт во Франции появился лишь при Ришелье, то есть пять столетий спустя! Королевские домены, перешедшие при Стефане Блуасском в частные руки, были возвращены короне. Деятельность высших учреждений в стране, а также провинциальной администрации была восстановлена.

Очередной политический кризис разразился при Иоанне Безземельном (годы правления: 1199-1216), вступившем на престол после смерти своего брата, коронованного странствующего рыцаря Ричарда I Львиное сердце. Принятие Великой хартии вольностей, несомненно, отодвинуло установление приближающейся монархии одного короля. Борьба баронов с государем приняла такой оборот, что феодалы предложили английскую корону сыну французского монарха Филиппа Августа — Людовику VIII, который и высадился на английский берег с отрядом в несколько тысяч человек. Только внезапная смерть Иоанна в октябре 1216 года предотвратила для Англии возможность тесными узами связать свою судьбу с судьбой французского королевства.

Итак, Иоанн Безземельный умер, действовавшая против него коалиция распалась; на престол взошел девятилетний сын Иоанна — Генрих III, и снова началась эпоха междоусобиц. Лишь в 1272-1307 годах в королевстве воцарилось сравнительное спокойствие — это было время царствования Эдуарда I, имеющего репутацию английского Юстиниана, его правление ознаменовалось целым рядом законодательных мероприятий, укрепивших английскую государственность.

Наконец, заканчивая разговор о предпосылках абсолютизма в период сеньориальной и сословно-представительной монархии, нельзя не упомянуть о том явлении, которое вообще противоречит абсолютизму и которое только в Англии могло ужиться вместе с такой формой правления. Речь, разумеется, идет о парламенте. Возникнув в 1265 году, этот орган представительства к середине XIV окончательно сложился в форме двух палат: верхней (Палаты лордов) и нижней (Палаты общин), и в такой же форме сохранился до наших дней. Параллельно процессу конструирования парламента росла и его компетенция. Так, с 1297 года никакой налог уже не мог взиматься королем без согласия на то парламента. Статутами 1362 и 1371 годов в полную зависимость от парламента были поставлены все косвенные налоги. Затем он сам взял это дело в собственные руки и стал во всей полноте осуществлять право облагать страну налогами. Парламент был заинтересован в том, чтобы получаемые таким путем средства имели надлежащее назначение и требует, вводя налог, ставить ему определенную цель. Не ограничиваясь этим, он начинает требовать от правительства предоставления отчетов об израсходованных суммах. В 1379 году Ричард II представил такой отчет, и с тех пор это проводилось регулярно. Больших успехов добился парламент и в сфере законодательства в эпоху абсолютизма. В царствование Генриха VIII утвердились два вида законодательных актов: ордонанс (указ короля с согласия лордов Великого Совета) и статут (закон, одобренный обеими палатами парламента). Кроме того, ведению парламента подлежали и некоторые вопросы судебной власти. Палата лордов в качестве высшего судебного трибунала имела право: 1) судить пэров (то есть собственных членов), обвиняемых в измене или другом тяжком преступлении; 2) действовать в качестве верховной судебной инстанции, исправляющей чисто юридические ошибки всех нижестоящих судебных инстанций; 3) поддерживать обвинения против членов парламента на суде. Основными же центральными органами королевской юстиции являлись: Суд королевской скамьи — в качестве трибунала для уголовных дел, Суд общих тяжб для гражданских дел и Суд Палаты шахматной доски для всех дел, связанных с доходами короны. Столетие спустя для борьбы с противниками королевской власти создается чрезвычайный суд, именуемый Звездной палатой. Это уже классический судебный орган развитого абсолютизма, рьяно охраняющий основы существующего строя и ведущий беспощадную борьбу с феодалами. В 1539 году при Генрихе VIII принимается статут, приравнивающий указы короля в совете к постановлениям парламента. Это было самое большое достижение короны в борьбе с этим представительным органом. И хотя в 1547 году парламент формально отменил этот статут, верховенство короля в государстве сохранилось.

Вот так выглядела политическая сторона английского абсолютизма в последнее столетие его существования. Корона всячески борется с феодалами, запрещая иметь им вооруженную свиту, утверждая свое монопольное право на пользование артиллерией, укрепляя по всей стране судебную систему. И все же в сравнении с французской абсолютной монархией английский абсолютизм имеет ряд контрастирующих особенностей. Это, прежде всего, сохранение местного самоуправления и отсутствие такой бюрократизации административного аппарата, как во Франции.

Английский абсолютизм XVI столетия имеет целый ряд особенностей экономических. Этот вариант феодального дворянского государства существовал в то время, когда Англия в классической форме, раньше других европейских стран переживала процесс первоначального накопления капитала, которое было исключительным по интенсивности и быстроте процесса. Оно кроме всего прочего повлекло за собой расщепление английского дворянства на два по сути дела разных сословия.

В результате возраставшего экспорта английской шерсти в Нидерланды и большого спроса на шерсть в самой Англии в связи с ростом собственной промышленности начинаются огораживания свободных земель под пастбища для овец. Это нашло свое отражение в законодательстве: Генрихом III в 1235 году и Эдуардом I в 1285 году издаются два статута, сыгравших большую роль в дальнейшем развитии огораживаний: Мертонский статут и 2-й Вестминстерский. И тот и другой были изданы явно в интересах лордов и по их непосредственной инициативе. Мертонский статут разрешал огораживание общинных пустошей, то есть превращение лордами общинной земли в свою частную собственность. Огораживания, таким образом, впервые получили государственную санкцию. Мертонский статут совершенно не оговаривал интересов крепостной вилланской массы. Закон молчаливо предоставлял лорду самому считаться (или не считаться) с потребностями в пастбищах своих крепостных.

Второй Вестминстерский статут логически вытекал из предыдущего документа. Он значительно увеличил возможности огораживания земли для лордов, распространив их земельные права на участки соседей. Кроме того, новый закон установил круговую поруку для борьбы с нарушителями прав лордов, что красноречиво говорит о том, какие бурные формы борьбы против огораживаний существовали уже в XIII веке. Через два столетия положение стало критическим, «овцы съели Англию», как только огораживания вошли в свою наивысшую стадию; массовое разведение овец, превращение пашни в пастбища, разорение сел и деревень — таковы результаты столь прибыльного для одних и убыточного для других процесса. Огораживания, пошатнувшие устои феодального способа производства, не могли не возбудить тревоги в королевском правительстве. Крестьянство, платившее большую часть налогов, составлявшее основные контингенты английской пехоты, прямо на глазах приходило в упадок.

Так, Эдуард IV принимает жалобы крестьянских общин на захват лордами земельных угодий. Ричард III, будучи в Кенте, издал особую прокламацию в 1483 году к жителям этого графства, в которой обещал неприкосновенность владений для всех держателей и фермеров, предлагая им свободно обращаться с жалобами к королю. По-видимому, Ричард III собирался заняться вопросом упрочения положения держателей земель в масштабе всего королевства. По крайней мере, вопрос этот предполагалось включить в повестку дня парламента 1484 года. В проекте речи, подготовленном канцлером, содержалось место, в котором король обращал внимание представителей обеих палат на опасность огораживаний. Однако перед самым выступлением это место было вычеркнуто из текста. Непрочность положения Ричарда III, узурпировавшего трон, заставила короля отложить решение этого вопроса, что, однако, не спасло его от восстания феодалов, при котором Ричард погиб, уступив место более счастливому сопернику — Генриху Тюдору, графу Ричмондскому. Новая династия Тюдоров, поднявшаяся из хаоса войны Алой и Белой розы, добила феодальную знать. Опираясь на массу мелкого дворянства, находясь в тесном союзе с городской буржуазией, Тюдоры установили абсолютную монархию в Англии и своей политикой способствовали быстрому росту капитализма. Однако именно этой династии, несмотря на всю ее связь с новым дворянством, пришлось особенно много заниматься законодательством по вопросу ограничения огораживаний.

Хотя новое дворянство было сильно заинтересовано в дальнейшем огораживании, Генрих VII, первый Тюдор в 1488-1489 годах издал два статута о восстановлении пашни в границах 1485 года, восстановлении ферм и прекращении огораживаний на острове Уайн. Кстати, последнее распоряжение в противоположность многим другим было выполнено, так как дело касалось обороноспособности Англии. Этих мер, конечно, было мало, поэтому аналогичную аграрную реформу проводит Генрих VIII. Статут 1514 года запретил укрупнение ферм, в 1515 году король издает еще два указа, ограничивающих огораживания. В это время канцлером Англии становится кардинал Томас Вулси. Он повел еще более решительную политику: в 1517 году создал комиссии по расследованию дел об огораживаниях, в 1518 году издал прокламацию, предписывающую всем огораживателям уничтожить изгороди в течение 40 дней или же уплатить крупный штраф в сотню фунтов. Аналогичные прокламации выходили еще в 1526 и 1529 году.

Правление кардинала Вулси, ведшего столь энергичную борьбу с огораживаниями, вызвало сильнейшее недовольство аристократии, что наряду с другими обстоятельствами способствовало падению канцлера. Лишь через полтора десятка лет новый правитель Томас Кромвель добился проведения акта относительно ферм и овцеводства. В этом документе указывалась опасность чрезмерного развития овцеводства и сокращения пашни, откуда вытекало разрешение иметь не более двух ферм и 2000 овец. В 1536 году был издан новый указ, призывавший соблюдать предыдущие постановления. Расследование дел об огораживаниях теперь было возложено на королевских чиновников, а штрафы шли прямо в королевскую казну. Все эти аграрные законы были по сути своей реакционные, так как порождались страхом государства перед начавшимся крушением основ феодализма. В этом отношении показателен тот факт, что все перечисленные статуты проходили через парламент, где преобладали представители старого дворянства, противившиеся огораживаниям. Но в это время в графствах уже фактически господствовала буржуазия, которая благодаря наличию денег и своей роли в местном управлении могла нейтрализовать действие навязанных ей статутов.

В промышленности капиталистические отношения вообще давно взяли верх. Сукноделие, до XV века будучи исключительно городским ремеслом, быстрыми темпами превратилось в отрасль сельской промышленности, из которой потом вырастает рассеянная мануфактура — первая форма, в которой капитал подчиняет себе производителя. В течение всего XVI столетия Тюдоры упорно пытались помочь цеховым организациям в борьбе с мануфактурами, но повернуть историю вспять или даже хотя бы затормозить ее на месте было невозможно, и абсолютизм доживал свое последнее столетие. Поощряя строительство торгового флота, развитие купечества, учредив колониальную Ост-Индскую компанию, Тюдоры уже не сопротивлялись наступавшему со всех сторон капитализму.