Римский император в 360--363 гг. Род. в 332 г. Умер 26 июня 363 г.
Юлиан был сыном Юлия Констанция, одного из сводных братьев Константина
I. Императору Констанцию II он приходился двоюродным братом. Мать его умерла
вскоре после его рождения, а затем в 337 г. был убит и его отец (Марцеллин:
25; 3). Юлиана избавил от смерти его юный возраст. Ему и его брату Галлу
было дано повеление жить в Макелле в Каппадокии, неподалеку от города
Кесарии. Здесь находились великолепный царский дворец, бани, сады и
источники. Пленникам установлено было царское содержание. По указанию
императора Констанция, их обучали наукам и гимнастике. Мальчики также
присоединены были к клиру и читали народу церковные книги (Созомен: 5; 2).
На Галла, впрочем, образованность не произвела никакого влияния: он вырос
свирепым, необузданным и за свою жестокость в конце концов поплатился
жизнью. Юлиан, напротив, много и усердно занимался сначала в Каппадокии, а
потом в Константинополе. В науках он был весьма искусен, греческий язык знал
намного лучше латинского. Был он, кроме того, искусен в красноречии, обладал
прекрасной памятью и в некоторых вещах разбирался лучше философов (Евтропий:
10; 16) Воинскими упражнениями он тоже занимался с большим усердием, был
очень подвижен и обладал большой физической силой, хотя и был невысок ростом
{Виктор: "О жизни и нравах римских императоров"; 43). Пишут, что он имел
обыкновение в платье частного человека прогуливаться по столице и заводить
разговоры со встречными- Вследствие этого популярность его стала возрастать
(Созомен: 5; 2). В народе распространилась молва, что Юлиан мог бы хорошо
управлять делами Римской империи. Сделавшись слишком гласного, эта молва
стала наконец беспокоить Констанция. Поэтому император вновь выслал Юлиана
из столицы в Никомедию (Сократ: 3; 1). Здесь встретил он философа Максима
Эфесского, который, преподавая учения философов, поселил в нем ненависть к
христианской религии. Когда же его заподозрили в этом, Юлиан в страхе сбрил
себе волосы и притворился, что ведет жизнь монаха. Тогда же он увлекся
наукой предсказания и ревностно стал изучать ее (Созомен: 5; 2).
В 354 г. Галл был казнен по приказу Констанция. Юлиан едва не разделил
судьбу брата: семь месяцев он провел в крепости под Ме-диоланом В ожидании
приговора, но за него заступилась императрица Евсевия. Юлиан получил свободу
и позволение отправиться в Афины для завершения образования. Уже в следующем
году Констанций вызвал Юлиана к себе, пожаловал титул Цезаря, выдал за него
свою сестру Елену и поручил управление галльскими и германскими провинциями,
которые в это время опустошали полчища германцев (Марцеллин: 15; 2, 8).
Таким образом, император, как будто, оказывал своему двоюродному брату
величайшее доверие. Однако повсюду ходила молва, что Юлиан был избран в
Цезари вовсе не для того, чтобы облегчить трудное положение Галлии, но
сделано это было с целью вернее погубить его самого в жестокой войне.
Думали, что при своей полной неопытности в военном деле он не вынесет самого
звука оружия (Марцеллин: 16; 11). Но недоброжелатели Цезаря просчитались:
жажда славы Юлиана была безмерна, и он с большим рвением взялся за
исполнение возложенных на него обязанностей (Виктор: "О жизни и нравах
римских императоров"; 43).
Он немедленно отправился в Галлию и провел зиму в Виенне, напряженно
готовясь к войне. Жизнь он вел самую умеренную: довольствовался простой и
случайной пищей рядового солдата, спал на войлоке и бараньем тулупе, ночи
проводил в государственных делах и за философскими занятиями, а дни всецело
отдавал военным заботам. Летом 356 г. он двинулся в Германию. Часть алеманов
он устрашил и прогнал одним своим появлением, других разбил в сражении при
Бротомаге. Варвары были ошеломлены, но не собирались слагать оружие. Когда
Юлиан отступил с частью сил на зимовку в Се-ноны, ему пришлось выдержать от
них месячную осаду. Весной 357 г. он опять выступил против врагов, вышел к
берегам Рейна и восстановил здесь Три Таберны -- старое римское укрепление,
недавно взятое и разрушенное алеманами. Вскоре он узнал, что семь
алеман-ских царей собрали свои силы близ города Аргентората, и поспешил
навстречу врагу. Когда две армии сошлись друг с другом, Юлиан построил свои
легионы, расположив всю конницу на правом фланге. Германцы настолько были
уверены в своем превосходстве, что первыми атаковали римский строй. Римская
конница не выдержала и подалась назад, но легионеры, плотно сомкнув щиты,
сдержали удар. Началась упорная битва. Долгое время неясно было, на чью
сторону склоняется успех. Однако, в конце концов, превосходство римского
оружия дало себя знать. В попытке прорвать римский строй множество варваров
было перебито, остальные стали отступать и наконец обратились в бегство.
Юлиан преследовал их до самого Рейна (Марцеллин: 16; 2--5, 11--12).
Враг бежал из римских провинций, но император решил не давать ему покоя
даже в собственных его пределах. Он перевел войско через Рейн и внезапно
напал на алеманские селения. Римляне захватывали в плен людей, а все
остальное предавали огню и уничтожению. Видя это страшное опустошение, цари
алеманов отправили к Юлиану посольства с мирными предложениями. Он
согласился дать им десятимесячное перемирие и возвратился на зимние квартиры
в Галлию. В 358 г. Юлиан выступил против салийских франков, которые
обосновались на римской территории вблизи Токсиандрии. Обрушившись на них,
он принудил их просить мира и принял в римское подданство. Затем он так же
стремительно напал на хамавов, многих перебил, а остальных изгнал из
пределов империи. Вскоре хамавы прислали послов, обещали покориться Риму и
получили позволение вернуться в свои разоренные селения.
Очистив Галлию, Юлиан вновь обратился к алеманам -- он во второй раз
переправился через Рейн и двинулся в глубь Германии. Рассвирепевшие солдаты
предавали поля огню, угоняли скот, а людей убивали без пощады. Видя это
страшное разорение, цари алеманов один за другим стали просить мира. Они
обязались выдать пленных и снабдить Юлиана всем необходимым для
строительства крепостей (Марцеллин: 17; 1, 8, 10). В 359 г. были
восстановлены семь старых римских пограничных городов, разрушенных
германцами. Затем Юлиан в третий раз переправился через Рейн против тех
царей, которые еще медлили с покорностью. После того как их поля и жилища
были сожжены и многие из их племени взяты в плен и перебиты, эти цари
прислали послов и смиренно просили пощады. Юлиан заключил с ними мир
(Марцеллин: 18; 1-2).
Закончив в четыре года тяжелую войну, он вновь укрепил западные границы
империи и добился таких успехов, каких от него никто не ожидал.
Встревоженный ростом его популярности, Констанций решил отобрать у Юлиана
самые боеспособные части под предлогом начала войны с персами. Но когда в
360 г. германские отряды узнали, что их перебрасывают на восток, они взялись
за оружие и взбунтовались. Со страшным шумом солдаты окружили дворец Юлиана
в Паризии и провозгласили его Августом. Юлиан упорно сопротивлялся
настояниям всей толпы: он то выказывал негодование, то простирал руки, моля
и заклиная, чтобы они не совершали недостойного дела, но наконец должен был
уступить. Его поставили на щит и, за неимением диадемы, возложили на голову
цепь, которую сорвал с себя один из знаменосцев. Извещая о своем избрании,
Юлиан отправил Констанцию два письма: в одном, официальном, не было ничего
вызывающего или оскорбительного. Но другое, личное, содержало в себе
порицания и едкие нападки.
До конца года он в четвертый раз переправился через Рейн и совершил
дерзкое нападение на аттуарийских франков, которые совершали набеги на
окраины Галлии. Франки не ждали от римлян такой стремительности, и поэтому
победа досталась Юлиану без труда; множество народа было перебито или взято
в плен. Уцелевшие просили мира, и император предоставил им мир на таких
условиях, какие счел подходящими (Марцеллин: 20; 4, 8, 10). Желая
расположить к себе всех без исключения, он притворялся, что привержен к
христианскому культу, от которого втайне давно отошел. Он отдавался -- о чем
знали немногие посвященные в его секреты -- авгуриям и соблюдал все то, что
всегда чтили поклоняющиеся богам. А чтобы сохранить это пока в тайне, он в
праздник Рождества посетил в Виенне церковь и вышел из нее лишь по окончании
службы.
С наступлением весны 361 г. Юлиан повел свою армию из Галлии к берегам
Дуная. По пути он узнал о смерти Констанция, быстро проехал через Фракию и
вступил в Константинополь (Марцеллин: 21; 2, 8, 12). Утвердившись в столице,
он изгнал и казнил некоторых приближенных Констанция и сильно сократил
придворный штат, уволив многих слуг, поваров и брадобреев, получавших при
прежнем императоре огромные деньги за свое ремесло. Мера эта была необходима
и своевременна, но современники жаловались, что император одним эдиктом
превратил Константинопольский дворец в пустыню. Даже в столице Юлиан
сохранил тот аскетический образ жизни, к какому привык в походах. Трапеза
его была настолько проста, что состояла из одних овощей. Всю жизнь он не
знал ни одной женщины, кроме своей жены. Все его время было посвящено
неутомимой деятельности. Днем он был занят решением государственных
вопросов, давал аудиенции, диктовал письма; вечером удалялся в библиотеку и
обращался к трудам другого рода. За время своего короткого правления он
успел написать несколько объемистых сочинений, кроме того, после него
остались некоторые из его речей и тщательно обработанное сочинение против
христианской религии. За всеми этими занятиями он забывал о
благопристойности своего вида. Юлиан сам признавался в одном из писем, что
ногти на его руках часто не стрижены, а пальцы в чернилах. В бороде его,
которую он по примеру всех философов нежно лелеял, гнездилось множество
насекомых. В обращении он был очень прост и старался подражать добродетелям
первых принцепсов. Хотя он и носил диадему, однако отказался от титула
господина. Вновь избранных консулов он приветствовал стоя, а потом проводил
пешком. Он часто посещал заседания константинопольского сената и выступал
здесь с речами. Все эти забытые проявления республиканских традиций вызывали
неизменное удивление современников (Гиббон: 22).
Точно так же заботился Юлиан о возрождении древней религии. Он издал
указы, разрешавшие открывать храмы, приносить жертвы и восстанавливать
культы старых богов. Чтобы придать большую силу своим распоряжениям, он
созвал во дворец пребывавших в раздоре между собой христианских епископов
вместе с народом, раздираемым ересями, и дружественно увещевал их, чтобы они
предали забвению свои распри и каждый, беспрепятственно и не навлекая на
себя опасности, отправлял свою религию. Он выставлял этот пункт в расчете,
что, когда свобода увеличит раздоры и несогласия, можно будет не опасаться
единодушного настроения черни. Он знал по опыту, что дикие звери не
проявляют такой ярости к людям, как большинство христиан в своих
раз-номыслиях. Вместе с тем он запретил учительскую деятельность риторам и
грамматикам христианского вероисповедания.
Из Константинополя Юлиан переехал в Антиохию и здесь стал готовиться к
походу против персов. Много времени отдавал он и служению богам. Языческие
религиозные церемонии были восстановлены с невиданным раньше размахом: в
иной день закалывалось по сто быков и без счета приносился в жертву
разнообразный скот и белые птицы. Выставляя напоказ свое усердие, император
сам подносил вместо жрецов священную утварь и совершал моления, окруженный
толпой женщин. Гонений против христиан он не начинал, но, когда вдруг сгорел
храм Аполлона Дафнейского, Юлиан заподозрил христиан в поджоге и закрыл
самую большую церковь в Антиохии (Марцеллин: 22; 3-5,9-10, 12-14).
В 363 г. во главе большой армии Юлиан выступил из Сирии в Месопотамию и
переправился через Евфрат (Марцеллин: 23; 2). Двигаясь вдоль реки, римляне
вступили в Ассирию и заняли здесь одну за другой несколько крепостей.
Некоторые из них были покинуты жителями, другие сдались после правильной
осады. Особенно упорно защищался гарнизон Майозамаль-хи. Преодолев все
препятствия, Юлиан подошел к персидской столице Ктесифону и разбил у его
стен большое войско. Однако осмотрев укрепления города, он отказался от
мысли о его осаде и после разорения и опустошения страны повел армию к
Кордуэну (Марцеллин: 24; 1--2, 4, б, 8). В Ма-ранге римляне разбили еще одну
армию, пытавшуюся заслонить им дорогу. Однако после этого их стал донимать
голод в опустошенной стране. Юлиан велел раздать солдатам все запасы,
заготовленные для царского стола. Стараясь разделить с ними все трудности,
он часто без всякой необходимости подвергал себя опасности. Узнав однажды,
что персы напали на один из римских отрядов и теснят его, он, не одев
панциря, с одним только щитом поспешил на помощь. В разгоревшемся сражении
кто-то из персов метнул в императора копье, которое пробило ребра и застряло
в нижней части печени. Умирающего Юлиана перенесли в палатку, и здесь он
скончался короткое время спустя. Марцеллин пишет, что до самого конца он
сохранял исключительную твердость и вел беседу с философами Максимом и
Приском о высоких свойствах человеческого духа (Марцеллин: 25; 1--3).