При последнем русском царе Николае II, когда усилилась социалистическая пропаганда среди рабочих, церковь поняла, что революционное движение пролетариата несет с собой угрозу самодержавию и духовному рабству народа. И церковь стала особенно активно бороться, стала тайной агентурой полиции. Духовенство шпионило в армии, в школах, в цензуре, в учреждениях. Обер-прокурор синода Победоносцев видел в церкви главную опору в борьбе с крамолой, и духовенство верно служило царизму в подавлении рабочего движения.

Обыкновенно рабочие-революционеры увольнялись с фабрик, их арестовывали и ссылали в Сибирь на каторжные работы, демонстрации разгонялись солдатами, забастовки жестоко подавлялись. Но в последние годы перед революцией 1905 года полиция стала действовать еще и обходными методами.

По предложению начальника московской охранки полковника Зубатова были созданы рабочие организации, разрешенные правительством, потому что ими тайно руководили люди, служащие в охранке. Чтобы обмануть рабочих, эти организации выдвигали иногда очень скромные требования, главным же образом старались отвлечь рабочих от политики разными культурно-просветительными мероприятиями. Во главе таких «зубатовских организаций» часто стояли священники, которые особенно старались повлиять религиозной пропагандой на рабочих, еще не совсем освободившихся от веры и бога.

Здесь духовенство действовало в полном контакте с жандармами, и В. И. Ленин, разоблачая их, писал: «.. .интересная картина: генералы и попы, зубатовские шпионы и верные полицейскому духу писатели собрались «помогать» рабочему выбиваться из-под влияния социалистического учения! — а кстати также помогать вылавливать неосторожных рабочих, которые пойдут на удочку».

Весной 1903 года в Петербурге священник Георгий Га-пон по предложению царской охранки создал по образцу зубатовских организаций общество, которое называлось «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга». Министерство внутренних дел утвердило устав этого общества, и Гапон был назначен его ответственным руководителем. Эта гапоновская организация распространяла религиозную и черносотенную литературу, организовывала духовные хоры и популярные лекции на одобренные полицией темы.

Агенты охранки внушали рабочим мысли, что незачем устраивать революцию, потому что царское правительство само готово помочь рабочим.

В 1903 году гапоновская организация имела уже 11 отделений и состояла из 9 тысяч членов. Революционный подъем все нарастал. На собраниях, вопреки желаниям Гапона, часто поднимались жгучие политические вопросы.

В декабре 1904 года на Путиловском заводе администрация несправедливо уволила четырех рабочих. Это вызвало возмущение, и рабочие завода требовали их восстановления на работу. А когда администрация отказала, Путиловский завод забастовал, и к 8 января 1905 года бастовали уже все крупные заводы Петербурга.

Тогда Гапон, по заданию полиции, предложил рабочим составить прошение на имя царя, в котором будут изложены все их беды и нужды, и пойти мирной демонстрацией к Зимнему дворцу, где прошение будет передано в руки царя. Это прошение обсуждалось на рабочих митингах. Большевики выступали с предупреждениями, они старались убедить легковерных рабочих, что это провокация. Петербургский комитет большевиков выпускал листовки, в которых писал, что у царя не надо ни просить, ни требовать и не надо унижаться перед ним, потому что царь — это заклятый враг рабочих. Надо сбросить его с престола и вместе с ним выгнать всю его шайку, — только так можно завоевать свободу.

Но многие рабочие еще верили царю, и 9января 1905 года сто сорок тысяч человек двинулось к Зимнему дворцу из различных районов города. С рабочими шли женщины, дети и старики. Они несли с собой иконы, царские портреты, хоругви из церквей и пели молитвы. Огромная толпа собралась перед Зимним дворцом у Адмиралтейства и Дворцового моста. Дворец был окружен частями Преображенского полка. Царское правительство еще накануне приготовилось к расправе над рабочими, и в помощь городскому гарнизону были вызваны войска из Пскова, Нарвы, Ревеля, Петергофа.

Солдаты с ружьями наперевес, одни верхом, другие пешие, стояли лицом к лицу с рабочими. Многие мужчины в толпе, уже предчувствуя недоброе, стали подталкивать женщин и детей назад, чтобы спрятать их за своими спинами. Одни из рабочих в недоумении молчали затаив дыхание, другие были словно пристыжены, а третьи стали ругаться вполголоса. Над площадью стоял гул, то нарастая, то спадая, будто налетали порывы ветра, хотя никто громко не разговаривал. «В чем дело? Зачем солдаты? Мы пришли мирно с просьбой к царю!»

И вдруг раздался ружейный залп, за ним второй и третий. Солдаты стреляли в безоружных людей, и на землю упали сотни убитых и раненых. А звуки залпов, словно обойдя весь мир и повсюду предупреждая трудящихся, отозвались далеким эхом и, наконец, обессиленные, замерли вдали.

Гапон шел с шествием рабочих Нарвского района. Кавалерийские части атаковали демонстрацию у Нарвских ворот, и пехота начала стрелять. Люди падали, кричали, бежали, захлебываясь в крови. И никто не видел, как и где скрылся Гапон.

К вечеру того же дня рабочие начали строить баррикады. Так началась первая русская революция.

В это воскресенье — 9 января, — прозванное «кровавым», самодержавие вместе с расстрелом мирных рабочих расстреляло и их наивную веру в царя и в «божью помощь». Гапон бежал за границу. Владимир Ильич Ленин несколько раз встречался с ним, и ему стало ясно, что Гапон использовал свою священническую рясу и религиозную проповедь для обмана рабочих. Надежда Константиновна Крупская писала, что Гапон был «хитрым попом, шедшим на какие угодно компромиссы». Вернувшись в Россию, Гапон снова работал в охранке, но весной 1906 года рабочие его повесили в Озерках (пригороде Петербурга), когда окончательно убедились, что он провокатор.

Духовенство принимало активное участие в подавлении революционных восстаний и даже придумало особую молитву против революции, которая читалась в церквах. Всячески пытаясь уговорить рабочих прекратить борьбу, священники в то же время прятали на колокольнях церквей и монастырей вооруженных полицейских.

Эта первая русская революция многим открыла глаза на то, что представляет собой религия и духовенство. Рабочие текстильной фабрики Саввы Морозова в Москве сочинили даже новую «Камаринскую», кончавшуюся припевом:

«Эх, наставники духовные, Проповедники церковные! 'С виду божий угодники, Втихомолку греховодники! У вас брюхи слишком пухлые, Ваши речи слишком тухлые. Эх, ребятушки, живей, живей, Соберем колокола со всех церквей. Из них пушку мы большую отольем, Духовенством эту пушку мы набьем, Знатно выпалим попами в небеса, Уж посыплются нам с неба чудеса. .. На купцов, да на попов, да на царей Поднимайтёся, ребятушки, скорей, скорей!»

После революционного подъема вера среди населения настолько ослабела, что правительство и церковь широким потоком стали распространять религиозно-нравственную литературу с клеветой против рабочего движения и злобой против науки. В журнале, издаваемом церковью, с горечью отмечалось, что «в наши дни оскудело народное благочестие, даже в селах храмы пустуют, исчезают давние привычки и обычаи религиозно-патриархального быта».

Величайшего русского писателя Льва Николаевича Толстого духовенство отлучило от церкви и предало анафеме. Правительство вместе с духовенством организовало контрреволюционные союзы — «Союз русского народа» и «Союз Михаила Архангела» — для травли передовых людей, для борьбы с рабочим движением, для проведения еврейских погромов, этого несмываемого позора XX века. Духовенство оправдывало массовые казни революционеров, проповедовало в церквах, что Христос был врагом социализма, что царская власть и капитализм освящены богом. И когда 11 декабря 1910 года 75 врачей, окончивших Томский университет, выразили протест против смертных казней, святейший синод осудил их и предписал духовенству следить за тем, чтобы никого из этих врачей не брали на службу в учреждения православного вероисповедания.