Основную массу современного Геродоту населения Северного Причерноморья составляли племена скифов, о которых он сообщает целый ряд обстоятельных сведений. По данным Геродота, подтверждаемым и материалами археологии, скифы населяли всю южную часть Причерноморья: от устья Дуная, Нижнего Буга и Днепра до Азовского моря и Дона. Хотя материальная культура, получившая распространение на всей этой обширной территории, в различных райовах обладала известными местными особенностями, но в целом в ней, безусловно, обнаруживаются черты типологической общности. Эта общность сказывается и в типах повсеместно распространённой скифской керамики,и в типах оружия, конских наборов, и в характере погребального обряда. По образу своей хозяйственной жизни скифы подразделялись на племена оседло-земледельческие и кочевые, скотоводческие. Перечисляя известные ему земледельческие племена, Геродот прежде всего называет каллипидов и алазонов— ближайших соседей основанной выходцами из Милета на берегу Буго-Днепровского лимана Ольвии; из этого города он в основном вёл свои наблюдения. Обращает на себя внимание, что первое из этих двух племён — каллнпидов — Геродот считает возможным назвать и другим именем — «эллино-скифы», настолько они уже, очевидно, ассимилировались с греческими колонистами. За каллипидами и алазонами в перечне Геродота следуют скифы-пахари, населявшие оба берега Буга и территорию на запад от Нижнего Днепра, и скифы-земледельцы, жившие по течению Днепра на расстоянии 11 дней плавания от его устья. Скифия времени Геродота не была этнически единой, в её состав входили и не родственные скифам племена. Так, невидимому, не скифского происхождения были земледельческо-скотоводческие племена, жившие в лесостепи.
Уровень хозяйственной жизни у большинства племён Скифии достиг уже сравнительно большой высоты. Геродот сообщает, что алазоны сеяли и употребляли в пищу помимо хлеба также лук, чеснок, чечевицу и просо, а скифы-пахари сеяли хлеб не только для собственных нужд, но и на продажу, которая, надо думать, осуществлялась ими при посредничестве греческих купцов. Вспашка земли, как правило, производилась скифскими земледельцами при помощи запряжённого волами плуга.
Судя по материалам раскопок многочисленных скифских городищ того времени, в частности большого Каменского городища близ Никополя, урожай снимался железными серпами, зерно измельчалось в зернотёрках. Обнаруженные во время раскопок кости животных свидетельствуют о разведении жителями городищ крупного и мелкого рогатого скота, лошадей и птицы. Сохранившиеся в городищах остатки землянок и глинобитных построек, так же как и устройство погребальных камер в некоторых больших скифских курганах, позволяют составить некоторое представление о жилищах оседлого населения, но более детальное их устройство пока ещё остаётся нам неизвестным.
Скифы-кочевники и так называемые царские скифы, которых Геродот считает самыми сильными и воинственными из всех скифов, населяли степное пространство на восток от Днепра и до Азовского моря, включая и степной Крым. Геродот подчёркивает, что эти племена добывали себе пропитание но земледелием, а скотоводством и жилища свои устраивали в повозках. Более подробно об особенностях их кочевого быта пишет современник Геродота, неизвестный нам по имени автор одного приписываемого Гиппократу медицинского трактата. Он также обращает внимание на то, что у скифов «...нет I домов, а живут они в кибитках, наименьшие из которых четырёхколёсные, а иные и шестиколёсные; со всех сторон они закрыты войлоком и разделяются, как дома,— одни на два, другие на три отделения. Они непроницаемы ни для дождя, ни для снега, ни для ветра. В возы эти запрягают по две и по три пары безрогих волов. В таких кибитках живут женщины, а мужчины едут верхом на конях». У скифов-кочевников животноводство достигло относительно высокой ступени развития, и они в V—IV вв. владели огромными стадами и табунами скота. Распределение этого скота между соплеменниками не было равномерным.
Большие скифские курганы поражают богатством своего погребального инвентаря. Наряду с местными вещами в курганах постоянно встречаются и художественные изделия работы греческих, нередко первоклассных, мастеров. Это наглядно свидетельствует о тесных связях племенной знати с греческими городами-колониями. С другой стороны, роскошные погребения племенных вождей — «царей», как их называют греческие писатели, — и племенной знати составляют резкий контраст с рядовыми скифскими погребениями, часто лишёнными почти всякого инвентаря. Процесс социально-имущественного расслоения в скифском обществе зашёл уже довольно далеко. Свою роль в этом сыграли и торговля с греками и постоянные военные столкновения между племенами, которые сопровождались захватом военной добычи и пленных. Однако последние, невидимому, большею частью перепродавались при посредничестве греческих купцов за пределы страны. О рабах родом из Скифии упоминают и греческие писатели и надписи в городах Балканской Греции. В самой Скифии труд несвободных находил лишь ограниченное применение — преимущественно в хозяйстве кочевников — и рабство имело ещё патриархальную форму. В общественном производстве ведущая роль принадлежала свободному человеку. В Скифии времени Геродота классовое общество и государство ещё не сложились, но устои древнего родо-племенного строя в рассматриваемое время уже были значительно поколеблены. Энгельс подчёркивает, что родовая организация дальше племени не пошла и союз племён означает уже начало её подрыва. Между тем среди скифских племён, несомненно, уже назревала потребность в объединениях более широкого характера. Завоевательные вторжения скифов в Малую и Переднюю Азию и их победоносная борьба с персидскими войсками Дария были бы немыслимы при отсутствии крупных племенных объединений. Следует, однако, решительно отвергнуть мнения тех буржуазных учёных, которые эти племенные объединения скифов наделяют чертами чуть ли не государств феодального времени и представляют их в виде мощной «Скифской державы», якобы возникшей в Северном Причерноморье ещё в VII в. до н. э. Объединения скифских племён, как и другие племенные союзы этой эпохи, отличались непрочностью и изменчивостью своего состава, что, естественно, отражалось и на характере власти возглавлявших их вождей: эта власть, очевидно, нередко была лишь номинальной.
Объединения племён такого типа стали приобретать характер объединений государственных лишь во второй половине IV в. до н. э., когда в Северном Причерноморье возник большой племенной союз под главенством скифского царя Атоя. В короткий срок Атею удалось подчинить своей власти ряд соседних фракийских племён и города западнопонтийских греков. Но объединение Атея просуществовало очень недолго: после того, как Атей был наголову разбит войсками Филиппа II Македонского, оно сразу же распалось. В конце III в. до н. э. возникает более прочное объединение скифских племён с центром в Крыму.
Вопрос об этническом происхождении и языке скифов очень сложен. Геродот с полной определённостью пишет, что все скифы говорили на одном, очевидно, общем для всех племён языке. Однако у скифов не существовало своей письменности. Поэтому единственным источником сведений об их языке являются произведения античных писателей и надписи античной эпохи. До нашего времени дошли в греческой и латинской транскрипции главным образом названия скифских племён, имена божеств, личные имена, топонимические наименования. Истолкование этих скудных фрагментарных данных вызвало существенные разногласия. В конце XIX — начале XX в. был высказан целый ряд взаимно исключающих друг друга предположений о монгольском, славянском и иранском происхождении скифов. В настоящее время разработка этого вопроса значительно двинулась вперёд, и среди учёных преобладает взгляд о принадлежности скифского языка к так называемой североиранской группе языков.
Существующие в современной науке представления о культуре скифов основаны как на свидетельствах античных писателей, так и на непосредственных памятниках этой культуры: скифских городищах и курганах, разбросанных по всему югу нашей страны, многочисленных находках скифской керамики разнообразных форм и видов, изделий из бронзы, железа и драгоценных металлов, оружия— наконечников скифских стрел и копий, скифских железных мечей — акинаков и т. д. Вещи скифского типа получили распространение не только на территории самой Скифии, их находят и далеко за её пределами, например на Кавказе, в Сибири и даже в Передней Азии. Сильное влияние скифской культуры испытало на себе в V в. до н. э. население лесостепной полосы Восточной Европы, а южнее — население Фракии.
Внешний вид и одежда скифов известны главным образом по их изображениям на золотых и серебряных сосудах и других художественных изделиях, преимущественно греческой работы, найденных в таких всемирно известных курганах, как Куль-Оба (Керчь), Чертомлыцкий, Солоха (Нижний Днепр) и ряд других. В своих произведениях на скифские сюжеты греческие мастера-художники с поразительным реализмом дали образы скифов в мирном и военном быту. Сражались скифы преимущественно на конях, хотя в дальнейшем, по мере роста оседлости, появляется и скифская пехота. Геродот даёт очень подробное и живое описание военных обычаев скифов, но, может быть, несколько преувеличивает их воинственность.
От Геродота же в основном известна и религия скифов. Характерные её черты — отсутствие храмов и особой касты жрецов, отсутствие антропоморфных изображений богов. Олицетворением, например, наиболее почитаемого у скифов бога войны был воткнутый в землю железный меч, перед которым приносились жертвы. Характер погребального ритуала свидетельствует о том, что у скифов существовала вера в загробную жизнь. Попытка Геродота, перечисляющего по именам скифские божества, перевести их на язык греческого пантеона не может быть признана удачной. Видимо, религия скифов была настолько своеобразна, что не могла найти себе прямых параллелей в религиозных представлениях греков.
Ещё большее своеобразие скифской культуры раскрывается в так называемом скифском зверином стиле. Изображения зверей на вещах, выполненных в этом стиле, чаще всего трактуются не в положении покоя, а в напряжённой борьбе или движении: сплетённые в борьбе тела, оскаленные зубы и т. д. Вещи, выполненные в различных вариантах звериного стиля, встречаются не только в Северном Причерноморье, их находят также в погребениях лесостепной полосы Восточной Европы, на территории большей части Сибири, особенно Западной Сибири. Существенно отметить, что вещи в зверином стиле изготовляли но только местные, но и греческие и восточные мастера, ориентировавшиеся на вкусы скифов.
На скифской культуре, безусловно, сказалось влияние близкого соседства и постоянного общения с греками. Было бы, однако, ошибочным переоценивать это влияние. Оно коснулось главным образом скифской знати, теснее других слоев скифского общества связанной торговыми узами с прибрежными городами-колониями. Племена, жившие в непосредственной близости к этим городам, также испытали на себе более заметное воздействие греческого культурного уклада, чем племена, населявшие отдалённые от них территории. Следует также подчеркнуть, что и сами греческие поселенцы оказались под заметным воздействием местной культуры. Явления ассимиляции и синкретизма весьма характерны для исторической жизни северочерноморских городов-колоний.
