Сельское хозяйство. Положение крестьян
Крепостническое землевладение, как и в допетровское время, продолжало расширяться за счет царских пожалований. Только с 1682 по 1710 г. были розданы из дворцового фонда 273 волости с более чем 43 тыс. крестьянских дворов. Огромные пожалования получили виднейшие сотрудники Петра I — А. Д. Меншиков, адмирал Ф. А. Головин и другие вельможи. Фельдмаршал Б. П. Шереметев «за многие верные службы» получил в награду от царя дворцовую Юхотскую волость (Ростовский уезд). Крупные земельные владения достались дворянам-иммигрантам из Грузии, Кабарды, Молдавии.
Одновременно с ростом дворянского землевладения в центральных районах страны продолжалось проникновение крепостнических порядков на Юг и Юго-Восток. Дворяне получали земли в Белгородской и Воронежской провинциях, границы которых передвинулись дальше на юг. Опираясь на поддержку правительства, проводившего колонизаторскую политику по отношению к народам Поволжья, русские помещики сами захватывали земли местной феодальной знати, главным образом татарской. Крепостническое землевладение расширялось и на Украине. Гетман И. С. Мазепа выдал казацкой старшине свыше тысячи универсалов (грамот) на имения, причем сам захватил около 20 тыс. дворов. К 1729—1730 гг. около двух третей крестьянских дворов на Украине оказалось в феодальной зависимости от светских и духовных землевладельцев.
В сельском хозяйстве оставалась та же рутинная техника (преобладание трехполья, деревянная соха); урожаи были такими же низкими, как и в предшествующее время. Наиболее существенный сдвиг состоял в расширении посевов технических культур и развитии овцеводства. Оба процесса находились в тесной связи со строительством новых промышленных предприятий и повышением спроса на сырье для них.
Развитие товарно-денежных отношений расширяло связи помещичьего и крестьянского хозяйства с рынком и влияло на их организацию. Отсюда дальнейший рост двух тенденций, выражавших приспособление крепостного хозяйства к этим отношениям: в нечерноземных районах, где почва была малоплодородной, повышалось значение оброчных повинностей, натуральных и денежных, на Юге росла барская запашка, преобладала барщинная повинность крестьян. Но в большинстве случаев помещик, как и в XVII в., сочетал барскую запашку с взиманием оброчных повинностей. Например, в имении князя М. П. Гагарина в Коломенском уезде крестьяне поставляли ежегодно с каждого тягла по барану, поросенку, полпуда свинины, гуся, утку, четыре курицы и 50 яиц. «Да сверх того они пашню пашут, и сена косят, и всякую работу помещицкую работают, и в Москву нодводы под запас бывали.»
Наиболее распространенной была трехдневная барщина, однако многие помещики посылали крестьян на барщину и чаще. Известный публицист этого времени И. Т. Посошков отмечал, что «есть такие безчеловечные дворяне, что в работную пору не дают крестьянам своим единого дня... многие дворяне, — продолжал он, — говорят: «крестьянину де не давай обрости, но стриги ево яко овцу до гола»».
На положении крестьян тяжело отражался рост государственных повинностей, и особенности рекрутской, а также многочисленных прямых и косвенных налогов. Государство ежегодно привлекало население к разным строительным работам. Десятки тысяч крестьян, согнанных со всех концов страны, строили флот в Воронеже, Таганроге, Азове, Петербурге, Казани, рыли каналы, воздвигали крепости и города. По сравнению с XVII в. возросли постойная (квартирная) и подводная повинности: крестьяне обязаны были обеспечивать на время постоев воинские команды продовольствием, а лошадей фуражом. Находившиеся на постое войска чинили крестьянам «многое разорение, убытки и обиды». В целях увеличения доходов правительство вводило новые виды сборов. По совету изобретательных прибыльщиков (так назывались многочисленные в ту эпоху авторы проектов об увеличении доходов казны) были обложены налогами домашние бани, мельницы, введена гербовая бумага. Особый налог платили желающие сохранить бороду вопреки царскому приказу.
Крупный доход казне принесла денежная реформа, сопровождавшаяся уменьшением количества серебра в монете. Только за три года (1701—1703), в течение которых наиболее интенсивно проводилась чеканка новой монеты, казна получила чистой прибыли свыше 2,8 млн. рублей. Одновременно в результате монетной операции курс рубля снизился почти вдвое, соответственно этому поднялись цены на товары.
И тем не менее уже на третьем году войны со Швецией расходы значительно превысили текущие доходы. В поисках источников увеличения государственных доходов правительство в 1710 г. провело подворную перепись. Но вопреки ожиданиям перепись обнаружила уменьшение количества крестьянских и посадских дворов по сравнению с итоговыми данными последней переписи 1678 г. «Пустота» объяснялась массовым бегством крестьян из центральных уездов на окраины. Вместе с тем многие помещики, чтобы уменьшить налоговое обложение и увеличить собственные доходы, объединяли несколько крестьянских дворов в один двор.
Тогда было решено перейти от подворного обложения к подушному. С этой целью в 1718 г. началась перепись населения (мужского), итоги которой, однако, также не удовлетворили правительство, так как помещики подавали заниженные сведения о количестве имевшихся у них крепостных. Для уточнения численности податного населения перепись была проведена заново, в связи с чем и получила название «ревизии». На основании ее данных население в России можно исчислить примерно в 14 млн. чел. Основным прямым налогом стала подушная подать в размере 70 копеек с каждой «крестьянской души» мужского пола.
Значение первой ревизии не ограничивалось интересами фиска. Она имела, кроме того, и большое социальное значение, так как с ее проведением увеличилось число крепостных. Если раньше кабальные холопы получали свободу после смерти своего господина, то во время проведения первой ревизии их приравняли к крепостным и наравне с ними обязали платить подушную подать. Таким образом, кабальные холопы слились с массой закрепощенного крестьянства и превратились в наследственную собственность помещика. Возросла также феодальная эксплуатация так называемых государственных крестьян. К ним по ревизии были отнесены черносошные крестьяне северных районов и пашенные крестьяне Сибири, народы Среднего Поволжья и однодворцы (всего свыше 1 млн. душ мужского пола). Помимо подушной подати они платили дополнительный оброк в 40 копеек с мужской души.
Вместе с тем в деревне росло экономическое влияние более зажиточных («прожиточных» и «семьянистых») хозяйств. Деревенские богатеи заводили торги и промыслы, выполняли наряду с купцами подряды на строительные работы и по снабжению армии продовольствием и фуражом. Стоимость таких подрядов нередко оценивалась в десятки тысяч рублей. Часть торгующих крестьян и подрядчиков пополняла ряды купечества, переходила в города и вкладывала средства в промышленность.
Дворянство
В XVI—XVII вв. различались две формы феодального землевладения: поместье—условное, пожизненное владение, преимущественно дворянское, и вотчина—безусловная и наследственная, преимущественно боярская собственность. Различие между поместьем и вотчиной практически не имело существенного значения уже во второй половине XVII в., однако только указ 1714 г. объявил поместье полной собственностью владельца. Поместье и вотчина слились в одно юридическое понятие «недвижимой» собственности. Это способствовало консолидации господствующего класса, слиянию боярства и дворянства. Указ 1714 г. предписывал дворянину передавать по наследству свое имение только одному из сыновей, с тем чтобы остальные получали наследство деньгами и прочим движимым имуществом. Но это ограничение наследственных прав было отменено в 1730 г.
Важное значение для дворянства имела Табель о рангах 1722 г., определявшая порядок прохождения службы. Табель о рангах на первое место ставила не происхождение, а служебную годность дворянина, его личные способности. Она устанавливала служебную лестницу из 14 ступеней, или рангов, — от прапорщика и артиллерии констапеля на военной и морской службе или коллежского регистратора на гражданской службе до первого ранга — фельдмаршала, генерал-адмирала и канцлера. Табель о рангах открывала доступ неродовитому дворянству к высшим чинам, содействовала выявлению его более способных представителей для использования на военной и гражданской службе. По словам Петра, чины должны жаловаться тем, кто служит, «а не нахалам и тунеядцам», кичащимся своей знатностью. Благодаря своим личным способностям выдвинулись из среды неродовитого дворянства такие известные деятели петровского времени, как генерал-адмирал Ф. М. Апраксин, дипломаты П. А. Толстой, И. И. Неплюев и др.
Вместе с тем Табель о рангах предоставляла возможность, хотя и ограниченную, «одворяниваться» отдельным представителям других сословий: с получением восьмого ранга они становились потомственными дворянами. Среди выдающихся государственных деятелей первой четверти XVIII в. встречаются лица незнатного происхождения. К ним прежде всего относился А. Д. Меншиков, в детстве, согласно молве, торговавший пирогами. Петр приблизил его к себе, угадав в нем умного, энергичного и исполнительного человека, ни одно сколько-нибудь важное событие того времени не обходилось без деятельного участия Меншикова. Он стал президентом Военной коллегии, светлейшим князем и генералиссимусом.
Известный прибыльщик А. А. Курбатов, занимавший пост архангельского вице-губернатора, выдвинулся своим проектом о взимании пошлин за гербовую бумагу. Курбатов, как и московский вице-губернатор В. С. Ершов, до своего возвышения был крепостным.
Развитие промышленности
Особенно значительны были новшества и успехи в промышленности. Один из современников — И. К. Кириллов в 1727 г. написал сочинение под характерным названием «Цветущее состояние Всероссийского государства», в котором как бы подводились итоги кипучей деятельности Петра I. Наряду с географическим описанием России Кириллов дал перечень промышленных предприятий, из которых, как теперь установлено, около 200 являлись мануфактурами.
Наибольший успех выпал на долю металлургии. Если к началу XVIII в. общая продукция крупных металлургических заводов составляла примерно 150 тыс. пудов чугуна, то к 1726 г. она достигла 800 тыс. Еще в конце XVII в. Россия закупала для оружейного производства железо в Швеции, а к исходу первой четверти XVIII в. она сама стала вывозить металл за границу. К этому времени относится создание нового металлургического района на Урале. В 1701 г. там было пущено два водо-действующих завода, а к 1725 г. их стало 13, причем эти заводы давали чугуна в два раза больше, чем все остальные предприятия России, вместе взятые.
В непосредственной связи с потребностями армии находилось и развитие легкой промышленности, особенно полотняной и суконной, снабжавшей армию и флот парусным полотном и обмундированием. Лишь спустя несколько лет после Полтавской победы казна ослабила спрос на изделия мануфактур, и некоторая часть промышленных товаров стала поступать на рынок. К этому же времени относится Возникновение мануфактур, рассчитанных на производство бытовых товаров — чулок, шпалер (обоев), игральных карт, пуговиц, курительных трубок, — потреблявшихся преимущественно дворянами и наиболее зажиточными горожанами.
По сравнению с начальным периодом развития мануфактурной промышленности в ней вырос удельный вес частного капитала. В течение первого десятилетия XVIII в. казна построила 14 металлургических предприятий, а частные лица — только 2; в последующие 15 лет на казенные средства было построено 5 заводов, а частными промышленниками — 10. В суконной промышленности до 1715 г. не было ни одного частного предприятия, а к концу первой четверти XVIII в. их насчитывалось 10. Дипломат П. П. Шафиров не без гордости отмечал в 1717 г., что налажено производство таких товаров, «о которых многих и имена прежде сего в России мало слыхано».
Крупная промышленность появилась и на окраинах империи. В начале XVIII в. на территории Карелии была построена группа олонецких заводов, в Казани основана крупная верфь, возникли суконная и кожевенная мануфактуры. На Украине развивалось селитроварение и пороховое производство. В первой четверти XVIII в. была основана крупная Путивльская суконная мануфактура, а также первая в России Ахтырская табачная мануфактура.
Однако, несмотря на распространение мануфактур, городское ремесло и крестьянские промыслы сохранили свое первостепенное значение. Огромная масса сельских жителей продолжала довольствоваться несложными предметами обихода, изготовленными в собственном хозяйстве. Впрочем, патриархальная замкнутость домашних промыслов постепенно нарушалась; миллионы аршин крестьянского полотна и другие изделия через скупщиков попадали не только на рынки крупных городов, но и за границу.
Усиление товарного производства привлекало в города и сельских ремесленников. Среди записавшихся в цехи Москвы около половины являлись не коренными жителями столицы, а переселившимися туда крестьянами. Особенно велик был удельный вес иногородних в таких цехах, как сапожный, хлебный, калачный, квасной; записавшиеся в них крестьяне занимались привычным для себя делом. В крупных городах, в первую очередь в Москве и Петербурге, в связи с изменениями в быту возникли новые отрасли мелкого товарного производства: изготовление тонких сукон, позументов, париков.
Некоторым из мелких товаропроизводителей удавалось стать мануфактуристами, хотя такие случаи в первой четверти XVIII в. были единичны. Крупные промышленники XVIII в. Демидовы, Мосоловы, Баташовы, ставшие мануфактуристами в рассматриваемое время, ведут свою родословную от тульских оружейников.
Промышленная политика. Меркантилизм
Еще в экономической политике XVII в. имелись элементы меркантилизма. Теперь наряду с охраной правительством интересов отечественной торговли стали проводиться энергичные и разносторонние меры поощрения промышленности. Как и в ряде западноевропейских государств, при Петре I было организовано строительство мануфактур на казенные средства с последующей передачей их на льготных условиях частным лицам. Промышленники получали из казны крупные денежные ссуды. Государство нередко прибегало к принудительной организации промышленных компаний — «буде волею не похотят, хотя, в неволю».
Правительство стремилось регулировать и мелкое производство. В целях расширения экспорта запрещалась, например, выработка узкого полотна, не пользовавшегося достаточным спросом за границей, были привлечены специалисты для обучения кожевников улучшенным способам обработки кожи. Важной мерой явилась организация ремесленных цехов. В начале 30-х годов XVIII в. в России числилось до 15 тыс. цеховых ремесленников, из них в Москве более половины (8,5 тыс.).
Русское цеховое законодательство в отличие от западноевропейского менее жестко регламентировало производственный процесс, не ограничивало число подмастерьев и учеников, допускало крестьян к занятию ремеслом. Абсолютистское государство создавало цехи с целью повышения мастерства мелких производителей и для более удобного распределения среди них казенных заказов.
Заботы правительства о развитии мануфактур выражались прежде всего в его усилиях обеспечить их принудительным трудом. Уже в XVII в. правительство вследствие недостатка наемных работников стало на путь приписки дворцовых крестьян к заводам. В первой четверти XVIII в. появились новые формы обеспечения промышленности рабочей силой. В 1721 г. владельцам мануфактур была предоставлена возможность покупать к заводам крепостных крестьян (такие крестьяне назывались позднее посессионными); им, кроме того, разрешалось держать у себя «впредь до указу» беглых крестьян; наконец, для работы на мануфактурах направлялись осужденные за различные преступления, а также бездомные люди и военнопленные. Законодательство по обеспечению предприятий трудом приписных, а также крепостных крестьян и рабочих составляет характерную черту русского меркантилизма. Труд приписных крестьян оплачивался по заниженным ставкам, установленным правительством.
Таким образом, в России, как и в других странах Центральной и Восточной Европы, сложился особый тип мануфактур. По техническому оборудованию, разделению труда, связям с рынком русские мануфактуры XVIII в. мало чем отличались от мануфактур капиталистической Англии. Уральские домны по размерам и производительности даже превосходили английские. Но состав рабочей силы русских мануфактур был более сложным, чем на крупных предприятиях Англии и даже феодально-абсолютистской Франции, где давно исчезло крепостное право. Часть русских мануфактур, особенно в металлургии, полностью обслуживалась принудительным трудом. На других предприятиях наряду с наемными работали и крепостные рабочие. Наконец, на третьей группе мануфактур, главным образом в легкой промышленности, работали преимущественно наемные люди. Именно мануфактуры этой группы положили начало капиталистическим производственным отношениям в промышленности.
Предоставление различных привилегий мануфактуристам имело и политическое значение, так как этим абсолютизм прочно связывал формировавшуюся буржуазию с феодально-крепостнической системой. Ни о чем с таким вожделением не мечтали владельцы мануфактур, как о получении дворянского звания, а вместе с ним и более широких прав на эксплуатацию крепостного труда.
Внутренняя и внешняя торговля
На основе дальнейшего развития общественного разделения труда, роста мануфактур, мелкого товарного производства и возросшей специализации сельского хозяйства расширилась внутренняя торговля. Центром всероссийского рынка оставалась Москва. Большое значение сохранили ярмарки, особенно Макарьевская, Свенская, Архангелогородская и др. К этим центрам свозились товары со всех концов страны.
Увеличению товарооборота способствовало строительство каналов: в 1703 г. началось сооружение Вышневолоцкого канала, соединившего бассейн Волги с Балтийским морем. Дешевый водный путь открывал широкие возможности для доставки товаров в Петербург и оттуда заграницу. Вокруг бурного Ладожского озера началось строительство обводного канала, законченного уже во второй четверти XVIII в.; были разработаны (оставшиеся, впрочем, неосуществленными) проекты ряда других каналов, в том числе по соединению Волги с Доном и Москвы-реки с Волгой.
Присоединение Балтийского побережья изменило направление внешней торговли России. Упало значение Архангельска и пути через Белое море. В 1726 г. только через Петербург вывезли уже половину всех русских товаров, направляемых в Западную Европу. Главную статью вывоза составляли продукты сельского хозяйства: пенька, лен, кожа. Новое в структуре русского экспорта состояло в вывозе за границу изделий мануфактурной промышленности. В 1726 г. за границу было вывезено свыше 55 тыс. пудов железа и более 10 млн. аршин полотна. Среди импортных товаров преобладали предметы роскоши, потреблявшиеся преимущественно дворянством: вино, сахар, шелковые и шерстяные ткани. О большом росте внешней торговли за первую четверть XVIII в. можно судить по следующим данным: в 1701 г. в Архангельск прибыло 103 иностранных корабля; в 1725 г. в русские порты Балтийского моря — Петербург, Нарву, Ригу, Ревель (Таллин), Выборг — прибыло 914 кораблей, а в Архангельск — 12.
Россия достигла успеха в своей меркантилистской политике — увеличила активный торговый баланс. Вывоз товаров через Петербург, Архангельск и Ригу в 1726 г. составлял 4,2 млн. рублей, а ввоз — 2,1 млн. Этому в немалой степени способствовал проникнутый протекционистскими началами таможенный тариф, изданный в 1724 г. В интересах русской промышленности облагались высокими пошлинами товары, уже производившиеся в больших размерах внутри страны. Пошлины с иностранцев взимались ефимками, т. е. в иностранной валюте, принимавшейся по пониженному курсу. Это вдвое повышало размер пошлины и способствовало привлечению драгоценных металлов в страну. Наивысшая пошлина (в 75%) взималась с привозимого железа, парусины, шелковых тканей, позументов, лент, игол, скипидара, воска и пр. Высокой оградительной пошлиной (в 50%) облагался также ввоз голландского полотна, бархата, волоченого и прядильного серебра, карт. Более умеренной пошлиной обложены были товары, хотя и производившиеся в России, но в недостаточном количестве, как шерстяные ткани (кроме сукон), писчая бумага. С товаров, не производившихся в стране, взималась только 10-процентная пошлина. На русские товары, экспортируемые из России, установлена была пошлина в 3%, за исключением промышленного сырья или полуфабрикатов (например, пряжа шерстяная и льняная), облагавшихся запретительной пошлиной «для того, что потребны на российские фабрики». Для укрепления торговли учреждались торговые компании. Они создавались нередко в принудительном порядке. Так, например, в указе аб организации компании для торговли с Испанией было отмечено, что при этом «надобно принуждение».
Город и городское население
В первой четверти XVIII в. наблюдаются существенные изменения в составе и численности городского населения. Рекрутские наборы и рост государственных повинностей вызвали временную убыль городского населения, бежавшего, подооно крестьянам, на окраины. В то же время в таких городах, как Казань, Тула и особенно Москва, где насчитывалось около 30 мануфактур, среди населения увеличивалась прослойка работных людей. С развитием мануфактур связано появление новых типов населенных пунктов, ставших позже городами, — Екатеринбург на Урале, Петрозаводск в Карелии, Липецк в Воронежской губернии и др.
В 1703 г. был основан Санкт-Петербург. Его строили в тяжелых условиях десятки тысяч солдат и крестьян, согнанных со всей страны. Новый город заселялся ремесленниками и купцами, принудительно переводившимися из других торгово-промышленных центров. От старых городов, беспорядочно застраивавшихся деревянными зданиями, Петербург отличался строгой планировкой улиц, каменными домами, мостовыми и уличным освещением. С переездом сюда царского двора в 1712 г. Петербург стал официальной столицей государства; он являлся морским портом, «окном в Европу», культурным и торгово-промышленным центром. На Адмиралтейской верфи в Петербурге, крупнейшем предприятии России, было занято свыше 10 тыс. рабочих.
Возросшая экономическая роль купечества и города нашла отражение в городской реформе. Еще в 1667 г. правительство обещало организовать «Пристойный приказ», который бы «от воеводских налог купецким людям был защитою и управою». Понадобилось, однако, свыше 30 лет для осуществления этого намерения. Указом 1699 г. в Москве создавалась Бурмистерская палата, вскоре переименованная в Ратушу, а в остальных городах — земские избы. Это были органы городского самоуправления, не подчинявшиеся воеводам на местах и приказным учреждениям в центре. Городская реформа мотивировалась тем, что купцам «от многих приказных волокит и притеснений чинились убытки и разорение». Но главная цель реформы состояла в превращении Ратуши и земских изб в ответственных сборщиков таможенных и кабацких денег. Как только в связи с проведением губернской реформы 1708—1710 гг. уменьшилась надобность в финансово-административных услугах купечества, правительство подчинило органы городского самоуправления областной администрации.
Города получили новое административное устройство в 1720 г. с образованием Главного магистрата в Петербурге и магистратов в городах. Регламент Главного магистрата отражал изменения в социальной структуре городского населения, но оформил эти изменения по-феодальному. Он делил жителей посада на «регулярных» граждан в составе двух гильдий, к которым были отнесены купцы и цеховые ремесленники, и «нерегулярных», или «подлых», людей, т. е. чернорабочих и работных людей мануфактур. Последние представляли обездоленную массу городского населения, лишенную права участвовать в выборах органов самоуправления. Социальные различия резко сказывались и среди «регулярных» граждан. Общепосадские сходы, на которых происходили выборы городских органов, представляли арену ожесточенной борьбы между верхушкой нарождавшейся буржуазии и мелким ремесленным людом. Правительство ориентировалось на богатые слои горожан, предлагая избирать в городские органы «дельных и лучших в купечестве людей». Таким образом, в социальном строе русского общества наряду со старыми классами-сословиями — крестьянством и дворянством — начали складываться элементы новых классов: рабочие мануфактур (предпролетариат) и буржуазия (мануфактуристы, верхушка ремесленников, купечество и т. п.). Последняя получила сословную организацию с весьма существенными привилегиями, отгораживавшими ее от «подлого» народа.
В результате реформ, ускоривших темпы социального, экономического и культурного развития, Россия в значительной мере преодолела свое отставание от передовых государств Западной Европы, сильно сказывавшееся в XVII в. Но ее успехи следует признать относительными. Так, численность городского населения, являющаяся одним из показателей уровня общественного разделения труда, по данным первой ревизии, достигала лишь 3%.
