На одной из частей триптиха Иеронима Босха "Страшный Суд” среди десятков изображений чертей, пытающих души грешников, изображен черт с наружностью оборванца и с птичьим клювом вместо головы. Искусствовед Бакс, посвятивший этой картине целую монографию, анализируя каждое изображение на триптихе, уделяет этому образу особое внимание. Прототипом образа птицеобразного черта был полурыцарь-полуландскнехт, оборванец в рыцарском шлеме с опущенным забралом, удивительно напоминавшим птичий клюв.

Этот образ глубоко символичен. В годы жизни Босха, на рубеже XV и XVI веков, рыцарство — один из самых могущественных слоев средневекового общества — находилось в кризисном состоянии.

Но эпоха истинного феодализма и процветания рыцарства приходит к концу уже в XIII столетии. Господствующими факторами в государственной и общественной жизни становятся торговое могущество бюргерства и покоящееся на нем денежное могущество государя. Укрепление монархической власти и государственных институтов постепенно ослабляет социальную функцию рыцарства. Крах идеи крестовых походов в конце XIII в. обрекает многих рыцарей, особенно странствующих, на бесцельное существование. Они ведут паразитическую жизнь при королевских дворах. В XIV — XV вв. продолжается развитие оружейного ремесла, главным его центром был Милан, но и в других городах было много цехов, специализирующихся на изготовлении оружия и доспехов. В XV в. красота рыцарского вооружения достигает совершенства. Турниры становятся не только смотром воинской доблести, но и доспехов. Но красота их, и поныне украшающих дворцы и музеи, была причиной растущей ревности рядовых рыцарей, принужденных довольствоваться старыми или плохими, дешевыми доспехами. Одной из главных мотиваций жизни рыцаря в позднее средневековье становится стремление найти добычу на турнире или на войне. Связь рыцарского идеала с высокими ценностями религиозного сознания — состраданием, справедливостью, верностью — резко ослабла в позднее средневековье. Игровое поведение занимает в жизни рыцаря все больше места, чем функциональная жизнедеятельность. Игра может быть также переключением от паразитической жизни, преступных деяний и даже их оправданием. Во всей рыцарской культуре XV столетия, пишет Хейзинга, царит неустойчивое равновесие между легкой насмешкой и сентиментальной серьезностью. "Рыцарские понятия чести, верности и благородной любви воспринимаются абсолютно серьезно, однако время от времени напряженные складки на лбу расправляются от внезапного смеха”. Именно в XV в. распространяется "тип полурыцаря-полуциника”, способного на самые преступные, агрессивные поступки. Он сформировался в годы Столетней войны (1337-1453), которая охватила не только Францию и Англию, но и другие страны Западной Европы.

Изучая причины войн, Эрих Фромм подчеркивал, что хотя врожденная агрессия различной степени свойственная человеку, не может быть причиной войны, но именно в ходе войны агрессивность и садизм получают самую полную возможность для развития (9, с.183). Если индивидуальная агрессивность, как отмечает Фромм, возникает в результате деструктивности личного существования, то разрушение привычного образа жизни порождает коллективную агрессивность. Уже накануне Столетней войны значительное число рыцарей сознательно или подсознательно переживало свою "профессиональную невостребованность”. Это состояние порождало беспричинную агрессивность, всплески которой неоднократно возникали на протяжении Столетней войны. Несколько ее эпизодов особенно отчетливо прорисовали процесс распада рыцарского сословия. Один из них связан с правлением короля Иоанна II (1350-1364). Известный французский историк и писатель Жорж Борданов в биографии Иоанна II Доброго попытался нарисовать портрет короля-неудачника, как благородного короля-рыцаря, Дон Кихота XIV в. На наш взгляд, подобный подход еще более подчеркивает военные неудачи французского рыцарства и крах его идеалов.

Сам Иоанн II пытался извлечь уроки из поражения при Кресси, но вместо реалистических реформ он мечтал о создании идеального рыцарского войска. Основной частью французского войска было рыцарское ополчение. Здесь не было ни порядка, ни дисциплины. Сеньор мог уехать с поля битвы по своему желанию. Король, будучи во власти утопических идеалов рыцарства, попытался создать светский рыцарский орден по типу духовно-рыцарских орденов. В отличие от английского ордена "Подвязки” (созданного Эдуардом III), включавшего небольшое число кавалеров (всего 24 человека), французский орден "Звезды” был "массовым”. Король не жалел денег. Была придумана специальная форма ордена "Звезды” — белый кафтан, на который надевался красный камзол, плащ, подбитый беличьим мехом, туфли, расшитые золотом. Король решил возродить обычаи, существовавшие в войсках древних франков, в частности ежегодные майские сборы. По приказу короля члены ордена должны были служить только ему, прервав прежние вассальные связи. Никто не мог участвовать в каких-либо войнах без разрешения короля. Во время битвы за дело монарха каждый рыцарь "Звезды” должен был сражаться до конца, уход с поля боя означал позорное изгнание из ордена, который уже в первый год существования насчитывал 500 человек.

На первых порах жизнь ордена казалась вечным праздником. Для его нужд был полностью перестроен один из замков; множество мастеров трудились над созданием банкетного зала. Зал был обит алым бархатом с вышитыми изображениями гербов всех рыцарей ордена. По приказу Иоанна II парижские мебельщики изготовили высокие золоченые стулья для кавалеров ордена и роскошный трон для короля у огромного стола. Регулярными стали пышные пиры, на которых их участники подражали обычаям рыцарей Круглого стола. Здесь выступали певцы, поэты и жонглеры. Но вскоре стало очевидно, что орден "Звезды” — только пародия на идеальный союз рыцарей Круглого стола.

Всякая игра, которая соприкасается с серьезной жизнью, может стать бессмысленной и жестокой. В первой битве с англичанами при г. Марроне 90 рыцарей ордена "Звезды” погибли только потому, что, согласно уставу ордена, они имели право отступать с поля боя не более чем на четыре арпана. Подобная регламентация лишала воинов свободы маневра, и они гибли, окруженные противником. Бессмысленные жертвы рассматривались как должное и никак не влияли на беззаботную, расточительную жизнь двора "нового короля Артура”.

В то время как французские рыцари представляли конгломерат почти независимых сеньоров, окруженных свитой своих вассалов, основная масса английского войска состояла из профессиональных лучников и гасконцев, которые, будучи природными воинами, умели быстро приспосабливаться к любой обстановке. Английский военачальник Черный принц учитывал многие факторы для будущей битвы: изучал местность, искал удобные переправы и броды для будущего отступления. Гасконцы подобно казачьим разъездам осуществляли службу разведки, а также постоянно тревожили медленно двигающихся французов внезапными налетами.

Долголетние оборонительные войны с шотландцами приучили англичан к тактике обороны. Английские лучники умели находить естественное прикрытие в густых кустарниках, быстро возводили высокие плетни, являющиеся препятствием для рыцарей.

Английский лук — грозное оружие: его длина достигала двух метров, сделан он был из тисового дерева, тетива была из шелка либо из специального обработанного льна, стрела летела на четыреста метров. Опытный лучник мог производить шесть выстрелов в минуту, стрела размером в один метр с острым зазубренным наконечником при ранении причиняла сильную боль.

Вооружение французского рыцаря делало его малоподвижным (на нижнее белье рыцарь надевал специальный боевой камзол и штаны из очень плотной ткани или из кожи, на этот костюм надевали нагрудные латы либо кольчугу с нашитыми пластинами. В середине XIV в. искусно выполненные (в основном миланскими оружейниками) доспехи еще не были распространены. Ни изящных кирас, ни плавно двигающихся на шарнирах наплечников и наколенников не носили, тяжелая кольчуга и железные пластины, покрывающие все тело, были громоздкими и неудобными, сковывали движение.

Как только рыцарь или его конь были ранены стрелой, этот тяжеловооруженный всадник терял всю свою боеспособность, наступала очередь наемников-ирландцев, валийцев или гасконцев, вооруженных копьями, боевыми топорами. У них было много традиционных приемов как сбросить рыцаря с коня, добить или взять в плен.

18 сентября 1356 г. войска встретились около города Пуатье. Видя численное превосходство французов и опасаясь за исход битвы, Черный рыцарь предложил перемирие на 7 лет. Но Иоанн II отказался от фактически бескровной победы, он жаждал реванша за поражение при Кресси. При этом набожный французский король перенес битву с воскресенья на понедельник. Пока французы молились, англичане возводили укрепления. Король отослал назад городское ополчение из Пуатье, пришедшее помочь рыцарям, он считал, что не дело простого народа вмешиваться в споры между королями.

19 сентября 1356 г. началась одна из решающих битв Столетней войны. Король находился в центре, предоставив двум фланговым конным рыцарским ополчениям свободу действий. Оба маршала, командующие флангами, во главе своих сил бросились на врага. Но фланговые атаки наткнулись на укрепления и захлебнулись в потоке стрел. Наследник престола Карл, видя неизбежность поражения, покинул поле битвы. Так же поступили два других сына короля Людовика и Жан. Рыцари, находившиеся в центре во главе с королем, не хотели отступать. Спешившиеся рыцари могли сражаться с английскими пехотинцами, но против английской дисциплинированной кавалерии они были бессильны. Множество французских рыцарей погибли под копытами английских коней, в своих тяжелых доспехах они с трудом передвигались по мокрой земле и становились легкой добычей ловких гасконцев и ирландцев. В этот день бесславно окончил свое существование орден "Звезды”. Паника, охватившая французов, заставила их забыть рыцарские клятвы. Тщетно французский король пытался соблюсти устав ордена. Он отказался отступить и вместе со своим младшим сыном Филиппом оставался на поле боя. Когда группа из гасконцев и англичан набросилась на короля, он понял, что битва проиграна и закричал: "Где мой кузен принц Уэльский, я сдаюсь ему в плен”. Только тяжелые доспехи спасли Иоанна II от неминуемой смерти. Несколько рыцарей из свиты Черного принца с трудом отбили лежавшего на земле короля у гасконцев. С точки зрения рыцарской морали, которую разделял и Черный принц, Иоанн II вел себя безупречно, он проиграл "большой турнир” и сдался в плен. Но битва при Пуатье была не турниром, а национальным поражением Франции и полным крахом рыцарства.

Английский король склонил своего пленника Иоанна II к миру в городке Бретиньи. По этому миру англичане получили значительные территории на юго-западе Франции и определили огромный выкуп за короля Франции — 3 млн. золотых крон. Но мир в Бретиньи не принес Франции желанного покоя. Невостребованные в условиях мира и брошенные на произвол судьбы отряды наемников — английских и французских, большинство которых составляли рыцари и оруженосцы, сделали 60-е — 70-е годы временем грабежа и разбоя во Франции. Но и разбойничьи отряды не были жизнеспособны. В ходе страшной Столетней войны рождался новый мир, более жестокий, но и более приспособленный к реальности, хотя и старый мир не хотел уходить быстро в прошлое, отчего рыцарская утопия уживалась, сращивалась с новым "предмакиавеллистским” мировоззрением.

Перелом в Столетней войне наступил в 70-х годах XIV в., к концу десятилетия почти вся территория страны была очищена от англичан. Победы явились следствием, главным образом, военной реформы Карла V, пытавшегося преодолеть анахронизм феодального ополчения и рыцарского ведения боя. Однако время правления Карла VI и развернувшаяся в стране феодальная анархия реставрировали старые традиции. Подросло новое поколение рыцарей, не помнивших позора Кресси и Пуатье, тем более что в 1382 г. рыцарское ополчение победило войско восставших фламандских горожан при городке Розбеке. Фруассар и другие хронисты сообщают, что рыцари проявили чудовищную жестокость, тысячи пленных горожан были зверски убиты. Подобная жестокость была несовместима с рыцарской моралью. Можно сказать, что победа при Розбеке принесла рыцарям не меньший позор, чем поражение при Кресси и Пуатье.

Вероятно, в "коллективном подсознании” сословия жила мысль о растущей его "социальной ненужности”. Феодальные игры не могли вытеснить из коллективной психологии рыцарства тревоги, связанной с исторической обреченностью сословия. Это было одной и причин усиления агрессивности.

Причиной общего падения нравов в Европе XIV — XV вв. стал и церковный раскол в католическом мире, начавшийся в 1378 г. и растянувшейся на целые десятилетия. В частности, ослабел церковный контроль над династическим кровосмешением, вследствие которого среди коронованных особ было много неполноценных людей.

Молодой король Карл VI уже в детстве страдал некими психическими отклонениями от нормы. В 1385 г. шестнадцатилетний король женился на принцессе Изабелле Баварской, которая вошла в историю под именем Изабо Баварской, оставившей недобрую память у потомков. Даже если наполовину правда то, что писали о ней маркиз де Сад, Дюма и Бретон, все равно трудно найти исторический персонаж, превосходящий ее развратом и преступной жестокостью. Не по годам физически развитая четырнадцатилетняя девочка-подросток оказалась в обстановке, где могли проявиться самые черные черты характера человека. На месте ордена "Звезды” возник "Двор Любви”. Юные король, королева, принцы крови, многочисленная знать, свободные от контроля зрелых людей, быстро преодолевали все нравственные барьеры. Автор хроники Сен-Дени пишет, что по случаю посвящения в рыцари младшего брата короля были устроены празднества, которые переросли в "необычные оргии”.

Развратная жизнь надломила болезненную психику Карла VI. В 1392 г. у него случился первый приступ безумия, которые затем регулярно повторялись. По мнению Ги Бретона, королева и ее любовник — младший брат короля Людовик, способствовали болезни короля. Эту ситуацию подтверждает факт, описанный Фруассаром. Во время одного из балов, когда король и несколько придворных вымазались смолой и облепившись перьями изображали пляшущих дикарей, брат короля "нечаянно” уронил свечу на танцующих. Платья "дикарей” вспыхнули как факелы. Король спасся чудом. После этого случая приступы невменяемости стали более частыми и продолжительными. В стране все более усиливался беспредел властей. Огромные деньги шли на содержание "Двора Любви”, где царили брат короля и Изабо. Элита рыцарства находилась в состоянии нравственного разложения. Но новые поколения рыцарей тоже мечтали о подвигах и стремились повторить судьбу своих предков - крестоносцев.

Когда венгерский король Сигизмунд обратился к государствам Европы с призывом помочь ему в борьбе с турками, многие французские рыцари откликнулись на его просьбу. В 1396 г. более 10 тыс. рыцарей с многочисленной армией оруженосцев и слуг стали медленно двигаться по направлению к Венгрии. Во главе ополчения был граф Жан Неверский, старший сын герцога Бургундского. Это был типичный представитель своего времени, в нем уживалось показное рыцарство с коварством беспринципного политика. Большинство рыцарей рассматривали поход как пышный маскарад, каждый, кто имел средства, стремился покрасоваться своими доспехами, ибо уже с конца XIV в. они стали не только вооружением, но и модным украшением, стремление захватить сокровища Востока было стимулом для большинства знатных и рядовых рыцарей.

Когда огромная армия султана приблизилась к Никополю, венгерский король вновь прибыл во французский лагерь, он умолял французских военачальников не поддаваться обманным маневрам турок, перегруппировать войска и объединиться с венграми. Но возобладало мнение большинства рыцарей. Не придавая значения помощи венгерской армии, рыцарское ополчение двинулось на турок и действительно потеснило войско мусульман. Но когда кавалерия значительно углубилась в расположение турецких войск, султан Баязид приказал основным силам, расположенным на флангах, окружить рыцарей. Тщетны были попытки французов сопротивляться туркам. Венгерские войска отступили. Баязид был обеспокоен, как бы турки не истребили всех рыцарей, и приказал не убивать наиболее знатных на вид вельмож. Большинство рыцарей предложили огромный выкуп. Так бесславно окончилась эта пародия на крестовый поход.

Печальный итог военной судьбы французского рыцарства подвела битва при Азенкуре. Французское рыцарское ополчение вновь поражало своей пышностью, оно как бы вопреки истории хотело доказать свою боеспособность, рыцари щеголяли красотой доспехов и боевым убранством лошадей. Забыты были Кресси, Пуатье и Никополь. Французская армия численностью вчетверо превосходила англичан, однако значительную ее часть составляли люди, обслуживавшие рыцарей (носильщики, пажи и т.д.) и потому не были боеспособными.

Армия Генриха V была малочисленна, но состояла из профессиональных воинов. Английский король использовал все преимущества местности и погоды, во влажную землю были вбиты колья, мешавшие продвигаться французской коннице. Следует отметить, что, хотя французская армия была разделена на фланги и авангард, многие рыцари не подчинились плану и сгрудились в авангарде. После того как англичане произвели предупредительную атаку на французов, тяжеловооруженные рыцари на конях двинулись на англичан. Но размокшая почва стала их главным противником. Рыцари тонули в грязи и фактически превращались в неподвижные железные статуи — идеальные мишени для лучников. И вновь, как в былые времена, началось истребление рыцарей. На этот раз оно было на редкость безжалостным. Английский король приказал никого не брать в плен.

В битве при Азенкуре (1415) были полностью нарушены старые рыцарские "турнирные” правила ведения войны, им на смену приходила беспощадность к побежденным, которая была свойственна рыцарям в борьбе с неверными.

Битва при Азенкуре окончательно показала, что рыцарство не способно защищать родину от внешнего врага. Полное разложение элиты рыцарского слоя оставило глубокий отпечаток и на рядовом рыцарстве, которое в годы самой тяжкой национальной катастрофы продолжало жить за счет феодального грабежа. Но как это бывает в истории, предельные национальные унижения пробуждают народное самосознание. Именно девушка из народа — Жанна д’Арк — стала символом освободительной войны. Будущее рыцарства как военного сословия было связано с военными реформами Карла VII, направленными на создание постоянной армии.