Речь здесь пойдет об операциях двух разведок — немецкой и советской, действовавшей в контакте с английской.
Накануне и в первый период Второй мировой войны гитлеровская Германия превратила Иран в плацдарм враждебных действий против СССР и Англии. Множество германских тайных агентов обосновалось в странах Ближнего и Среднего Востока, особенно в Иране. К августу 1941 года их число достигло 4 тысяч человек, в большинстве своем в районах, примыкающих к границе с СССР.
Это была германская «пятая колонна» в Иране. В иранских правительственных учреждениях действовали германские «советники» и «инструкторы», стремившиеся вовлечь страну в войну против СССР, идею которой поддерживал сам прогермански настроенный иранский властитель Реза-шах Пехлеви. Немцы создавали в Иране тайные аэродромы в пустынях, склады оружия и боеприпасов, организовывали и обучали диверсионные группы, перебрасываемые в СССР. Создалась серьезная угроза фашистского переворота в Иране, представлявшего опасность для Советского Союза и всей антигитлеровской коалиции.
Советское правительство неоднократно пыталось повлиять на Реза-шаха. Оно трижды — 26 июня, 19 июля и 16 августа (при этом 19 июля и 16 августа совместно с Англией) предупреждало иранское правительство о создавшейся угрозе вовлечения Ирана в войну и обращало его внимание на опасность деятельности фашистской агентуры на его территории. Но безрезультатно. Обстановка продолжала ухудшаться.
Несмотря на прогерманские настроения Реза-шаха, которому 17 августа 1941 года германский посол Эттель (офицер СС) предложил военную помощь, немцы развернули подготовку заговора с целью свержения шаха, не решившегося вступить в войну. Для подготовки переворота в Тегеран тайно прилетал начальник абвера адмирал Канарис. Операция намечалась на 22 августа. Потом ее отложили на 28 августа, так как к Реза-шаху 23 августа обратился Гитлер с личным посланием. Он призывал шаха «не уступать нажиму со стороны США и Англии, так как Германия скоро займет южные области Советского Союза».
Однако немецкая разведка не успела осуществить свои намерения. Стремясь предотвратить происки германской агентуры и обеспечить бесперебойный транзит через Иран, СССР и Англия в августе 1941 ввели в Иран свои войска. При этом СССР действовал в соответствии со ст. 6 советско-иранского договора 1921 года. Советские войска были введены на север Ирана, английские — на юг. Реза-шах отрекся от престола и выехал в Южную Африку. Позднее, в конце 1942 года, в южные иранские порты высадились и американские войска.
Перед немецким шпионско-диверсионным центром в Иране была поставлена основная задача: нарушать коммуникации от Персидского залива к границам СССР, по которым США и Англия доставляли вооружение и снаряжение для Красной армии. Немецкие диверсанты неоднократно взрывали мосты, туннели, рельсовый путь Трансиранской магистрали.
В северных районах Ирана агентурной сетью руководил бывший генеральный консул в Тебризе, агент абвера Юлиус Шульце-Хольт. В 1943 году он скрывался в районе Исфахана — бывшей столицы Ирана — у руководителя Кашкайских племен Насер-хана и имел постоянную радиосвязь с Берлином.
В районе Тегерана орудовал резидент немецкой политической разведки Майер. Он нашел себе оригинальное прикрытие — могильщика на армянском кладбище и поддерживал связь с Шульце.
Майер был специалистом своего дела. Англичане, арестовавшие Майера в 1943 году, характеризовали его «молодым, энергичным, истерическим, отважным человеком, истинным эсэсовцем, фанатиком национал-социализма, изображавшим из себя сверхчеловека». Он свободно владел персидским языком, был умелым конспиратором, часто применял средства маскировки, изменял внешность, иной раз пользовался униформой офицера иранского генштаба.
В сентябре 1939 — феврале 1940 года Майер работал в Москве экспертом «Рейхсгруппе Индустри». Вернувшись в Берлин, он представил доклад, в котором утверждал, что советская экономика на подъеме, Красная армия сильна и нет никаких оснований надеяться на антибольшевистское восстание. Доклад не понравился главарям рейха, и Майера «сослали» в Тегеран. Настоящее его имя Рихард Август, и, по некоторым данным, он имел звание штурмбаннфюрера СС, что соответствует армейскому майору.
Майер прибыл в Тегеран вместе с еще одним эсэсовцем, Романом Гамотой, в октябре 1940 года. После начала войны и ввода советских войск в Иран он оказался без связи с Центром и поддерживал ее через Шульце, затем сумел наладить радиосвязь с Берлином и начал энергично формировать иранские националистические организации, враждебные Советскому Союзу и Англии.
Через некоторое время в Тегеране и других иранских городах число прогерманских националистических групп достигло двадцати. Среди них главными стали «Голубая партия» («Хезб-а-Кабут») и «Иранские националисты» («Меллиюн-е-Иран»). Депутат меджлиса Ноубахт, получивший в 30-е годы образование в Германии и переведший на фарси книгу Гитлера «Майн кампф», возглавил первую из них. Фанатичный нацист, ненавидевший англичан, известный общественный деятель и литератор, он сумел собрать около трех тысяч сторонников. Партия носила конспиративный характер, была строго централизована, ее высшим руководящим органом была Центральная секция (ЦС). Каждый член ЦС руководил деятельностью 50 «пятерок», то есть 250 членами партии. С ним были связаны только старшие «пятерок». Кроме ЦС, существовали секции: военная, гражданская, по делам племен. Каждый член партии давал клятву верности и имел при себе карточку голубого цвета.
«Голубая партия» ставила своей целью изгнание англо-советских войск из Ирана, подготовку почвы для захвата власти, совместного с германской армией удара в тыл союзников, борьбу с правительством, «бессильным противодействовать англо-советскому режиму и вмешательству во внутренние дела Ирана». Партию поддерживали такие генералы, как Захеди (будущий премьер-министр после свержения Мосаддыка в 1953 году), Язданпанах, Размара и другие. Сочувствовал партии и молодой шах Мохаммед Реза Пехлеви.
Майер лично подготовил для «Меллиюн-е-Иран» программу, основанную на принципах и идеях национал-социализма, разработал детальный план действий на территории всей страны. Донесения, которые он получал, носили, например, такой характер: «В Тегеране начальник центрального арсенала полковник Багаи по условленному сигналу откроет доступ частям и организациям и выдаст им 30 тысяч винтовок и 20 миллионов патронов». «Голубая партия» оказывала содействие и Майеру, и Шульце-Хольтусу, который после высылки из Ирана резидента абвера в Тегеране Шнехта взял на себя его обязанности. Он поддерживал тесные связи с японской резидентурой, которая до закрытия посольства Японии в Тегеране снабдила его пятью радиостанциями, с помощью которых он установил связь с Берлином.
После ввода союзных войск в Иран Шульце-Хольтус был интернирован в шведском посольстве, но переоделся в национальную персидскую одежду, отрастил бороду, выкрасил ее хной и под видом муллы бежал к Насер-хану.
Активно действовал в Тегеране и упомянутый выше Роман Гамота, работавший под крышей конторы «Иран-Экспресс». Он имел репутацию организатора подпольных групп и знатока партизанской борьбы, много разъезжал по Ирану, говорил по-русски. Накануне войны заболел малярией и уехал в Германию. Он был лично известен главарям третьего рейха. В мае 1943 года Гиммлер писал Гитлеру: «Хотя враги назначили большую цену за голову Гамоты и его жизнь неоднократно подвергалась опасности, он после излечения от малярии намерен вернуться в Иран».
В августе 1943 года Гамота был сброшен с парашютом в районе Тегерана и после приземления связался с Майером. Чтобы не возвращаться больше к нему, скажем, что после провала операции «Длинный прыжок» — покушения на лидеров «большой тройки», Гамота бежал из Ирана. После войны он был арестован в Австрии.
Работали в Иране и офицеры СД Пауль Вейзачек и Франчек Эмери Иштван, которые занимались заброской агентуры в Баку, Тбилиси и Ашхабад, а также фон Раданович, Вольф, Рутенберг и другие.
После ввода советских войск в Иран началась основательная чистка его от фашистской агентуры. Вейзачек, Иштван и многие другие были арестованы. Англичане, опередив советскую контрразведку, арестовали Майера. Они отправили его в Индию, и после этого сведений о нем не поступало.
Часть арестованной советской контрразведкой агентуры была депортирована в СССР, часть передана англичанам. Только по делу партии «Меллиюн-е-Иран» были арестованы 3 иранских генерала, 10 полковников, 27 офицеров других званий, 62 железнодорожных служащих и 48 гражданских лиц. Все же многим удалось скрыться. Часть агентов была перевербована. Так же работали и англичане. Удар, нанесенный немецкой разведке в Иране, был сокрушительным.
В разоблачении вражеской агентуры немалую роль сыграла группа «легкой кавалерии» — команда молодежи, действовавшей под руководством «Амира» — молодого человека, ставшего впоследствии известным разведчиком, Героем Советского Союза, — А.Н. Вартаняна. Только эта группа за пару лет выявила не менее 400 лиц, так или иначе связанных с германской разведкой. «Семерка» — другое название «легкой кавалерии» — выявила двух радистов Майера, обершарфюрера СС Хольцапфеля и унтершарфюрера СС Рекстрока, а также ряд немецких пособников, которые предоставляли убежище Майеру. Главный помощник Майера Отто Энгельке был также выявлен и арестован с помощью «семерки». К концу 1943 года, лишившись руководства и радиосвязи, германская разведка значительно ослабила свою деятельность.
Хотя Иран и был основательно очищен от немецкой агентуры, она продолжала действовать, уйдя в глубокое подполье. Правда, иранское правительство под нажимом советских и английских военных властей приняло некоторые меры в отношении групп Майера и Шульце, арестовало и выслало из страны некоторых агентов, все же часть из них скрывалась в Тегеране, и они могли организовать покушение на «большую тройку».
Каким образом фашистской разведке стало известно о предстоящей конференции руководителей трех держав? Скорее всего эти сведения «просочились» через сейф английского посла в Турции Хьюджессена, камердинером которого был знаменитый немецкий агент «Цицерон» (Элиас Базна), тот самый «Цицерон», с которым нацисты расплатились 200000 фальшивых фунтов стерлингов.
Немецкая разведка разрабатывала план операции, носившей кодовое название «Длинный прыжок» и имевшей целью убийство Сталина, Черчилля и Рузвельта, намереваясь тем самым изменить ход Второй мировой войны.
Руководил операцией из Берлина начальник СД Кальтенбруннер, а на месте ее должен был возглавить штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени. На помощь Шульце и Майеру в район Шираза были сброшены опытные диверсанты во главе со штурмбаннфюрером СС Мерцем, снабженные радиопередатчиками, большим количеством оружия. У Кумского озера была сброшена группа террористов из команды Отто Скорцени. Диверсанты были укрыты в надежном убежище, затем, замаскированные под местных жителей, на верблюдах двинулись к Тегерану. Возле столицы их встретили с грузовиком, на который они поместили снаряжение.
После того как группа разместилась и освоилась в Тегеране, ее радисты вышли на связь с Берлином. Но радиопередатчики были запеленгованы, их сообщения расшифрованы. Действовавшие в тесном контакте советская и английская разведки смогли получить информацию о намерениях немецких террористов. И хотя эта группа была ликвидирована, у руководства советских спецслужб не было полной уверенности в том, что немцы не предпримут новых шагов к реализации своей операции «Длинный прыжок». Лишь много лет спустя станет известно, что, узнав о провале передовой группы, Берлин решил не направлять в Тегеран главных исполнителей теракта. Планы немецких спецслужб подтвердил в 1966 году и Отто Скорцени, заявив, что имел поручение от Гитлера организовать покушение на «большую тройку».
Информация о террористических намерениях немцев в Тегеране была получена и известным разведчиком Н.И. Кузнецовым, действовавшим в немецком тылу под видом офицера вермахта. Ему проговорился об этом его «приятель» штурмбаннфюрер Ортель, готовившийся вылететь в Тегеран. В этой обстановке соответствующими службами союзников были приняты исключительные меры безопасности, получившие название «Эврика». Само прибытие глав делегаций было обставлено должным образом. Если Сталин с аэродрома уехал в советское посольство, сопровождаемый только машинами с охраной, то на пути Черчилля через каждые 50 метров стояли иранские кавалеристы и к его охране были привлечены почти все иранские спецслужбы.
Что касается Рузвельта, то американцы применили свой любимый прием. Был «заказан» один маршрут от аэродрома до посольства, по которому и двинулась машина президента с эскортом, а сам президент на другой машине без всякой охраны направился совершенно другой дорогой. Автор этих строк был свидетелем того, как американские службы безопасности повторили этот маневр в 1979 году в Вене, куда президент Картер прибыл для подписания договора ОСВ-2.
В Тегеран для охраны аэродрома и мест заседаний прибыли полк НКВД и танковый полк.
Для лучшей охраны и большей безопасности советского и английского посольств, которые находились недалеко друг от друга, узкая улица была перекрыта брезентовыми стенками, чтобы скрыть происходящее от посторонних глаз. По городу патрулировали воинские наряды союзников, усиленная охрана была выставлена в районе, где проводилась конференция, и на подступах к нему. Обширная территория советского посольства с большим старинным красивым парком, где проходили заседания «большой тройки», надежно охранялась снаружи и изнутри плотным кольцом автоматчиков.
Когда президент США Ф.Д. Рузвельт прибыл в американское посольство в Тегеране, расположенное в полутора километрах от места проведения встреч глав государств, он получил письмо И.В. Сталина с приглашением переехать, в целях безопасности, в советское посольство и остаться там на все время конференции. Президент США принял приглашение, Черчилль не возражал против этого и даже поддержал решение Рузвельта, но он же впоследствии говорил, что «русские украли президента».
И ход, и результаты этой выдающейся конференции достаточно хорошо известны, так что нет смысла повторяться. Коснемся лишь одно вопроса: воспользовались ли советские спецслужбы тем обстоятельством, что президент США временно оказался на «их» территории.
Никакие официальные документы на этот счет автору неизвестны. Есть лишь два сомнительных источника, которые для соблюдения объективности придется все же привести. Один из них — книга О. Гордиевского и К. Эндрю, в которой авторы пишут: «…НКВД разработал простой, но при этом достаточно эффективный способ подслушивания Рузвельта и его союзников в Тегеране. Молотов заверил американцев, что имеет информацию о готовящемся немецком покушении, и заявил, что резиденция США, расположенная в миле от советской и английской резиденций, недостаточно безопасна. Когда Черчилль предложил Рузвельту жить в английском посольстве, американский президент, видимо не желая давать русским повода для подозрений в англо-американском сговоре, легкомысленно принял настойчивое предложение Сталина остановиться на территории именно советского посольства. Шеф военного отдела секретариата кабинета министров генерал Исмей писал в своих мемуарах: "Мне очень хотелось узнать, были ли микрофоны установлены заранее в отведенном для нас помещении. (Кстати, несмотря на наличие самой современной поисковой техники, американцы ни одного микрофона не обнаружили. — И.Д.) В общем-то нет никаких оснований сомневаться (курсив мой. — И.Д.), что микрофоны там действительно были"». Таким образом, О. Гордиевский и К. Эндрю делают свои утверждения только на основании собственного заключения о том, что Сталин не должен был бы упустить столь благоприятный момент.
Есть и еще один источник — это мемуары сына Л. Берии, Серго. Он вспоминает о том, как в ноябре 1943 года был неожиданно командирован в Тегеран, где его, 19-летнего парнишку (хотя и сына члена Политбюро, но мы-то знаем, что для Сталина это ничего не значило), вызвал к себе Сталин. Между ними якобы произошел такой разговор. Сталин поинтересовался, как идет учеба в академии, и тут же перешел к делу.
"— Я специально отобрал тебя и еще ряд людей, которые официально нигде не встречаются с иностранцами, потому что то, что я поручаю вам, это неэтичное дело…
Выдержал паузу и подчеркнул:
— Да, Серго. Это неэтичное дело…
Немного подумав, добавил:
— Но я вынужден… Фактически сейчас решается главный вопрос: будут ли они нам помогать или не будут. Я должен знать все, все нюансы… Я отобрал тебя и других именно для этого. Я выбрал людей, которых знаю, которым верю. Знаю, что вы преданы делу. И вот какая задача стоит лично перед тобой…
Вероятно, Иосиф Виссарионович такую же задачу поставил и перед моими новыми товарищами. А речь шла вот о чем. Все разговоры Рузвельта и Черчилля должны были прослушиваться, расшифровываться и ежедневно докладываться лично Сталину. Где именно стоят микрофоны, Иосиф Виссарионович мне не сказал. Позднее я узнал, что в шести-семи комнатах советского посольства, где остановился президент Рузвельт. Все разговоры с Черчиллем происходили у него именно там. Говорили они между собой обычно перед началом встреч или по их окончании. Какие-то разговоры, естественно, шли между членами делегаций и в часы отдыха.
Основной текст, который я ему докладывал, был небольшим по объему, всего несколько страничек. Это было именно то, что его интересовало. Сами материалы были переведены на русский, но Сталин заставлял нас всегда иметь под рукой и английский текст.
В течение часа-полутора ежедневно он работал только с нами. Это была своеобразная подготовка к очередной встрече с Рузвельтом и Черчиллем. Он вообще очень тщательно готовился к любому разговору. У него была справка по любому обсуждаемому вопросу, и он владел предметом разговора досконально. Вспоминаю, как он читал русский текст и то и дело спрашивал:
— Убежденно сказал или сомневается? Как думаешь? А здесь? Как чувствуешь? Пойдет на уступки? А на этом будет настаивать?
Без английского текста, собственных пометок, конечно, на все вопросы при всем желании не ответишь. Поэтому работали серьезно. Учитывали и тот же тембр голоса, и интонацию".
Можно ли верить воспоминаниям С. Берии? Судя по тому, что в них собрано очень много измышлений, ошибок и просто лжи — не очень. Впрочем, пусть уважаемый читатель решает сам.
После окончания конференции Рузвельт направил Сталину телеграмму, в которой, в частности, писал:
«…Я спешу высказать Вам свою личную благодарность за Ваше внимание и гостеприимство, выразившиеся в предоставлении мне жилого помещения в Вашем посольстве в Тегеране. Там мне было не только в высшей степени удобно, но я также вполне сознаю, насколько больше мы смогли сделать в короткий период времени благодаря тому, что были столь близкими соседями во время нашей встречи…»
А на пресс-конференции 17 декабря 1943 года Рузвельт сделал следующее заявление: «Маршал Сталин сообщил, что, возможно, будет организован заговор с целью покушения на жизнь всех участников конференции. Он просил меня остановиться в советском посольстве, с тем чтобы избежать необходимости поездок по городу… Для немцев было довольно выгодным делом, если бы они могли разделаться с маршалом Сталиным, Черчиллем и со мной в то время, как мы проезжали бы улицам Тегерана, поскольку советское и американское посольства отделены друг от друга расстоянием в милю».
Как мы теперь знаем, «выгодное для немцев дело» провалилось.