Этому органу в нашей литературе усвоено название земского собора, а в памятниках XVII в. Он называется иногда "советом всея земли". До конца XVI в. Земский собор созывали четыре раза: в 1501, 1566, 1584 и 1598 гг.

            Земские соборы возникли у нас в одно время и в связи с местными реформами царя Ивана и являются совместными совещаниями Боярской думы, т.е. центрального правительства, с людьми столичных классов, служивших ему ближайшими ответственными органами; такие совещания устраивались для выработки общего постановления по особо важным вопросам государственной жизни и для принятия членами собора ответственного кругового ручательства в исполнении соборного приговора.

            Рассмотрим при каких обстоятельствах и в каком составе созывались эти собрания, чтобы понять их характер и значение.

            Сказание о соборе 1550 г. Первый собор был созван Иваном IV в пору крайнего правительственного возбуждения царя. Венчание на царство с принятием царского титула, женитьба и вслед за тем страшные московские пожары, народный мятеж, казанские и крымские набеги - все эти  треволнения с самого начала 1547 г. поочередно то поднимали, то повергали в уныние его неустойчивый дух. При таком настроении царя созван был собор 1550 г. До нас не дошло деяния или протокола этого собора, но о нем сохранился рассказ о том, как в воскресный день царь вышел с крестами на Красную площадь и после молебна с лобного места произнес речь митрополиту.

            Это рассказ возбуждает много недоразумений. Прежде всего, как понять выражение "повеле собрати свое государство из городов всякого чину?". Здесь больше намеков, чем слов. Раскрывая эти намеки, можно так перевести эту лапидарную фразу: царь повелел вызвать из областей своего государства представителей всех чинов. Но не видно, были ли это выборные люди и какие  именно чины, звания или классы они представляли. Было ли это только первое, публичное заседание собора в обстановке древнерусского народного митинга с крестным ходом и молебном, или вся деятельность собора ограничилась речью царя. Сохранившееся сказание ничего больше не говорит о соборе, а только приводит другую речь, какую сказал царь в тот же день Алексею Адашеву, поручая ему принимать и рассматривать челобитные от бедных и обидчивых. Вероятно, тогда учрежден был Челобитный приказ, т.е. Комиссия прошений, на высочайшее имя приносимых, и Адашев был назначен начальником этого нового приказа. И сама речь царя производит странное впечатление. В ней много темперамента; но она могла быть более последовательной. Читая ее, прежде всего подумаешь, что это был царский призыв всего народа, всех его классов ко взаимному всепрощению и дружной деятельности на общую пользу. Но призвав митрополита быть "любви поборником", царь продолжал резким, бранчивым обличением всего боярства в самовластии и хищничестве и собор, созванный с целью всех помирить, открыл воззванием чуть не к междоусобной войне.

           Да еще вопрос, есть ли эта речь исторический факт, а не просто чье-нибудь ораторское произведение. Дело в том, что в первую половину царствования Ивана, при митрополите Макарии и при его участии, был продолжен и дополнен большой русско-исторический сборник, Степенная книг, названная так потому, что рассказ в ней расположен по великокняжениям, а великокняжения - по степеням, т.е. поколениям, в генеалогическом порядке. В списке Степенной, писанном еще при Макарии, нет ни царской речи и никакого известия о соборе 1550 г.; но то и другое оказалось в позднем списке Степенной XVII в. И притом, как выяснил профессор Платонов, на особом листе, вклеенном в текст рукописи и писанном другим почерком. Впрочем, каково бы ни было происхождение соборной царской речи, трудно заподозрить самое событие.

            С земским собором 1550 г. прямо или косвенно связан был целый ряд законодательных мер, целый план перестройки местного управления. Этот план начинался срочной ликвидацией тяжб земства с кормленщиками, продолжался пересмотром Судебника с обязательным повсеместным введением в суд кормленщиков выборных старост и целовальников и завершался уставными грамотами, отменявшими кормления. Ряд этих грамот, как мы знаем, появляется именно с февраля 1551 г., когда царь докладывал о них Стоглавому собору. Из слов царя можно заключить, что при составлении местных уставных грамот была выработана еще общая, как бы сказать, нормальная уставная грамота, которая, как образцовая, должна была храниться в государственном архиве и которую царь предложил отцам стоглавого собора на рассмотрение вместе с новоисправленным Судебником: она содержала, по-видимому, общие основные положения, применявшиеся в отдельных грамотах к местным условиям. На нее указывают и местные грамоты, предписывая излюбленным судьям "судити и управа чинити по Судебнику и по уставной грамоте, как есмя уложили о суде во всей земле". Из всего сказанного можно заключить, что главным предметом занятий местного управления и суда.

            Соборы 1566 и 1598 гг. Так вскрывается связь первого земского собора с устройством местного управления. Но надобно еще видеть отношение земского собора к самим местным обществам: только тогда можно будет достаточно выяснить, как зародилась в московских умах идея соборного представительства. Для этого предстоит рассмотреть состав земских соборов XVI в. Материалы для такого изучения дают соборы 1566 и 1598 гг. Первый был созван во время войны с Польшей за Ливонию, когда правительство хотело знать мнение чинов по вопросу, мириться ли на предложенных польским королем условиях. Второму собору предстояло избрать царя, когда пресеклась царствовавшая дотоле династия Калиты. Сохранились акты или протоколы обоих соборов, приговорный список 1566 г. и утвержденная грамота 1598 г. об избрании Бориса Годунова на царство. В обоих актах помещены поименные перечни членов этих соборов. На первом соборе присутствовало 374 члена, на втором - 512. Во главе обоих соборов становились два высшие правительственные учреждения, церковное и государственное, Освященный собор и Боярская дума; призывались начальники и подчиненных центральных учреждений, московских приказов с их дьяками, а также местные органы центрального управления, городовые воеводы. Все это были правительственные люди, а не представители общества, не земские люди.

            Служилые люди на соборах. Из всех классов общества на обоих соборах всего сильнее было представлено служилое сословие: на соборе 1566 г. военно-служилых людей, не считая входивших в состав правительственных учреждений, было почти 55% всего личного состава собрания, на соборе 1598г.- 52%. Представительство этого класса по источнику представительных полномочий было двоякое, должностное и выборное. Эта двойственность объясняется организацией служилого класса, тогдашнего дворянства. В его составе надо различать два слоя: высшие военно-служилые чины образовывали дворянство московское, столичное, низшее - дворянство городовое, провинциальное. В составе земского собора XVI века было много столичных дворян, представлявших уездные дворянские общества по своему должностному положению. Но рядом с ними встречаем довольно незначительное число дворян (около 40 на 267 членов собора) из военно-служилых людей, которых с некоторою вероятностью можно считать выборными соборными депутатами уездных дворянских обществ из их же среды. Это новый элемент в составе собора 1598 г., незаметный на прежнем, но он столь малозначителен, что является как бы местной случайностью или исключением, не нарушавшим основного принципа соборного представительства.

            Люди торгово-промышленные. Соборное представительство городского торгово-промышленного класса построено было на одинаковых основаниях с представительством служилых землевладельцев, и в нем эти основания выражены были даже более явственно. На собор 1566 г. было призвано только столичное купечество, притом лишь высших статей, в числе 75 человек. Не видно и невероятно, чтобы это были выборные представители своих статей или вообще каких-либо корпораций: скорее, это вся наличность высшего московского купечества, какую в данную минуту можно было призвать на собор. Но за этим купечеством стоял весь торгово-промышленный мир, как за столичным дворянством стояли уездные дворянские общества. Подобно тому же дворянству, московская купеческая знать набиралась из лучших людей, выделявшихся из рядового торгового люда, столичного и провинциального. И эта торговая знать тоже несла службу, только в другой сфере управления. Нам известно, что такое была верная служба: это целая система финансовых поручений, исполнение которых казна возлагала на земские классы, не имея пригодных для того приказных органов. Таким образом, в соборном акте 1566 г. отразилось фискально-служебное значение столичного купечества.

            На собор 1598 г. вызваны были 21 человек гостей, старосты высших сотен и 13 сотских черносотенных обществ. Гости, очевидно, были призваны поголовно, по своему званию, сколько можно было их тогда призвать. Но сотенные старосты и сотские были призваны или посланы на собор по должностному положению; только должности свои они получали по общественному выбору, а не по назначению начальства, как головы дворянских сотен. Так суммарный призыв 1566 г. теперь заменился для купеческих сотен призывом их должностных представителей.

            Значение соборов. Земский собор XVI века был не народным представительством, а расширением центрального правительства. Это расширение достигалось тем, что в состав Боярской думы, т.е. государственного совета, в особо важных случаях вводился элемент, по происхождению не правительственный, а общественный, но с правительственным назначением: это были верхи местных обществ, служилых и промышленных, стянутые в столицу. На соборе они не составляли особого собрания или совещания, становившегося или действовавшего отдельно от центрального правительства, а входили прямо в его состав и лишь при подаче мнений образовывали несколько групп, параллельных правительственным, подававших голоса наряду с Освященным собором, боярами и приказными людьми. Земской собор XVI века - это Боярская дума, т.е. правительство с участием людей из высших классов земли или общества.

            На деле земский собор XVI века не вышел ни всеземским, ни постоянным, ежегодно созываемым собранием и не взял в свои руки надзора за управлением. Однако он не прошел бесследно ни для законодательства и управления, ни даже для политического самосознания русского общества. Пересмотр Судебника и план земской реформы - дела исполненные, как мы видели, не без участия первого собора. По смерти грозного земский собор даже восполнил пробел в основном законе, точнее, в обычном порядке престолонаследия, т.е. получил учредительное значение. Верховная власть в Московском государстве, как известно, передавалась удельным вотчинным порядком, по завещанию. Но смерть наследника от руки отца в 1581 г. упразднила это завещательное распоряжение, а нового завещания царь не успел составить. Так второй его сын Федор, став старшим, остался без юридического титула, без акта, который давал бы ему право на престол. Этот недостающий акт и создан был земским собором.   

            Редкие, случайные созывы собора в XVI веке не могли не оставлять после себя и немаловажного народно-психологического впечатления. Только здесь боярско-приказное правительство становилось рядом с людьми из управляемого общества, как со своею политической ровней, чтобы изъявить государю свою мысль; только здесь оно отучалось мыслить себя всевластной кастой, и только здесь дворяне, гости и купцы, собранные в столицу из Новгорода, Смоленска, Ярославля и многих других городов, связываясь общим обязательством "добра хотеть своему государю и его землям", приучались впервые чувствовать себя единым народом в политическом смысле слова: только на соборе Великороссия могла сознать себя цельным государством.