1. Положение женщины в Древней Руси. Женщины редко упоминаются в летописных источниках. Например, в"Повести временных лет" сообщений, связанных с представительницамипрекрасного пола, в пять раз меньше, чем "мужских". Женщины рассматриваютсялетописцем преимущественно как предикат мужчины (впрочем, как и дети).Именно поэтому на Руси до замужества девицу часто называли по отцу, но не ввиде отчества, а в притяжательной форме: Володимеряя, а после вступления вбрак - по мужу (в такой же, как и в первом случае посессивной,владельческой форме; ср. оборот: мужняя жена, т.е. принадлежащая мужу). Едва ли не единственным исключением из правила стало упоминание женыкнязя Игоря Новгород-Северского в "Слове о полку Игореве" - Ярославна.Кстати, это послужило А.А. Зимину одним из аргументов для обоснованияпоздней датировки "Слова". Весьма красноречиво говорит о положении женщиныв семье цитата из "мирских притч", приведенная Даниилом Заточником (XIIв.): "Ни птица во птицах сычь; ни в зверез зверь еж; ни рыба в рыбах рак; ни скот в скотех коза; ни холоп в холопех, хто у холопа работает; ни муж в мужех, кто жены слушает". Деспотические порядки, получившие широкое распространение вдревнерусском обществе, не обошли стороной и семью. Глава семейства, муж,был холопом по отношению к государю, но государем в собственном доме. Вседомочадцы, не говоря уже о слугах и холопах в прямом смысле слова,находились в его полном подчинении. Прежде всего это относилось к женскойполовине дома. Считается, что в древней Руси до замужества девушка изродовитой семьи, как правило, не имела права выходить за пределыродительской усадьбы. Мужа ей подыскивали родители, и до свадьбы она егообычно не видела. После свадьбы ее новым "хозяином" становился супруг, а иногда (вчастности, в случае его малолетства - такое случалось часто) и тесть.Выходить за пределы нового дома, не исключая посещения церкви, женщинамогла лишь с разрешения мужа. Только под его контролем и с его разрешенияона могла с кем-либо знакомиться, вести разговоры с посторонними, причемсодержание этих разговоров также контролировалось. Даже у себя дома женщинане имела права тайно от мужа есть или пить, дарить кому бы то ни былоподарки либо получать их. В российских крестьянских семьях доля женского труда всегда быланеобычайно велика. Часто женщине приходилось браться даже за соху. При этомособенно широко использовался труд невесток, чье положение в семье былоособенно тяжелым. В обязанности супруга и отца входило "поучение" домашних, состоявшее всистематических побоях, которым должны были подвергаться дети и жена.Считалось, что человек, не бьющий жену, "дом свой не строит" и "о своейдуше не радеет", и будет "погублен" и "в сем веке и в будущем". Лишь в XVIв. общество попыталось как-то защитить женщину, ограничить произвол мужа.Так, "Домострой" советовал бить жену "не перед людьми, наедине поучить" и"никако же не гневатися" при этом. Рекомендовалось "по всяку вину" (из-замелочей) "ни по виденью не бите, ни под сердце кулаком, ни пинком, нипосохом не колотить, никаким железным или деревяным не бить". Такие "ограничения" приходилось вводить хотя бы в рекомендательномпорядке, поскольку в обыденной жизни, видимо, мужья не особенно стеснялисьв средствах при "объяснении" с женами. Недаром тут же пояснялось, что утех, кто "с сердца или с кручины так бьет, много притчи от того бывают:слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут и перст, и главоболие, и зубнаяболезнь, а у беременных жен (значит били и их!) и детем поврежение бывает вутробе". Вот почему давался совет избивать жену не за каждую, а лишь засерьезную провинность, и не чем и как попало, а "соймя рубашка, плеткоювежливенько (бережно!) побить, за руки держа". В то же время следует отметить, что в домонгольской Руси женщинаобладала целым рядом прав. Она могла стать наследницей имущества отца (довыхода замуж). Самые высокие штрафы платились виновными в "пошибании"(изнасиловании) и оскорблении женщин "срамными словами". Рабыня, жившая сгосподином, как жена, становилась свободной после смерти господина.Появление подобных правовых норм в древнерусском законодательствесвидетельствовало о широкой распространенности подобных случаев.Существование у влиятельных лиц целых гаремов фиксируется не только вдохристианской Руси (например, у Владимира Святославича), но и в гораздоболее позднее время. Так, по свидетельству одного англичанина, кто-то изприближенных царя Алексея Михайловича отравил свою жену, поскольку онавысказывала недовольство по поводу того, что ее супруг содержит домамножество любовниц. Вместе с тем в некоторых случаях женщина, видимо, исама могла стать настоящим деспотом в семье. Трудно, конечно, сказать, чтоповлияло на взгляды авторов и редакторов популярных в Древней Руси"Моления" и "Слова", приписываемых некоему Даниилу Заточнику, - детскиевпечатления об отношениях между отцом и матерью либо собственный горькийсемейный опыт, однако в этих произведениях женщина вовсе не выглядит стольбеззащитной и неполноправной, как может представиться из вышеизложенного.Послушаем, что говорит Даниил. "Или речеши, княже: женися у богатого тестя; ту пеи, и ту яжь. Лутче бо ми трясцею болети; трясца бо, потрясчи, отпустит, а зла жена и до смерти сушит... Блуд во блудех, кто поимет злу жену прибытка деля или тестя деля богата. То лучше бы ми вол видети в дому своем, нежели жену злообразну... Лучше бы ми железо варити, нежели со злою женою быти. Жена бо злообразна подобна перечесу (расчесанному месту): сюда свербит, сюда болит". Не правда ли, предпочтение (пусть и в шутку) самого тяжелого ремесла -варки железа жизни со "злой" женой кое о чем говорит? Однако настоящую свободу женщина обретала лишь после смерти мужа.Вдовы пользовались большим уважением в обществе. Кроме того, онистановились полноправными хозяйками в доме. Фактически, с момента смертисупруга к ним переходила роль главы семейства. Вообще же, на жене лежала вся ответственность за ведение домашнегохозяйства, за воспитание детей младшего возраста. Мальчиков - подростковпередавали потом на обучение и воспитание "дядькам" (в ранний период,действительно дядькам по материнской линии - уям, считавшимся самымиблизкими родственниками-мужчинами, поскольку проблема установленияотцовства, видимо, не всегда могла быть решена). 2. Брак и сексуальные отношения. В средневековом обществе особую ценность имело "удручение плоти".Христианство напрямую связывает идею плоти с идеей греха. Развитие"антителесной" концепции, встречающейся уже у апостолов, идет по пути"дьяволизации" тела как вместилища пороков, источника греха. Учение опервородном грехе, который вообще-то состоял в гордыне, со временемприобретало все более отчетливую антисексуальную направленность. Параллельно с этим в официально-религиозных установках шло всемерноевозвеличивание девственности. Однако сохранение девушкой "чистоты" добрака, видимо, первоначально ценилось лишь верхушкой общества. Среди"простецов", по многочисленным свидетельствам источников, на добрачныеполовые связи на Руси смотрели снисходительно. В частности, вплоть до XVIIв. общество вполне терпимо относилось к посещению девицами весенне-летних"игрищ", предоставлявших возможность до- и внебрачных сексуальныхконтактов: "Егда бо придет самый этот праздник, мало не весь град возьмется в бубны и в сопели... И всякими неподобными играми сотонинскими плесканием и плесанием. Женам же и девкам - главан накивание и устам их неприязнен клич, всескверные песни, хрептом их вихляние, ногам их скакание и топтание. Тут есть мужем и отроком великое падение ни женское и девичье шатание. Тако же и женам мужатым беззаконное осквернение тут же..." Естественно, участие девушек в подобных "игрищах" приводило - и,видимо, нередко - к "растлению девства". Тем не менее даже по церковнымзаконам это не могло служить препятствием для вступления в брак (исключениесоставляли только браки с представителями княжеской семьи и священниками).В деревне же добрачные сексуальные контакты как юношей, так и девушексчитались едва ли не нормой. Специалисты отмечают, что древнерусское общество признавало задевушкой право свободного выбора сексуального партнера. Об этом говорит нетолько длительное сохранение в христианской Руси обычая заключения брака"уводом", путем похищения невесты по предварительному сговору с ней.Церковное право даже предусматривало ответственность родителей, запретившихдевушке выходить замуж по ее выбору, если та "что створить над собою".Косвенно о праве свободного сексуального выбора девушек свидетельствуютдовольно суровые наказания насильников. "Растливший девку осильем" долженбыл жениться на ней. В случае отказа виновник отлучался от церкви илинаказывался четырехлетним постом. Пожалуй, еще любопытнее, что вдвоебольшее наказание ожидало в XV-XVI вв. тех, кто склонил девицу к интимнойблизости "хытростию", обещая вступить с ней в брак: обманщику грозиладевятилетняя епитимья (религиозное наказание). Наконец, церковьпредписывала продолжать считать изнасилованную девицей (правда, приусловии, если она оказывала сопротивление насильнику и кричала, но не былоникого, кто мог бы прийти на помощь). Рабыня, изнасилованная хозяином,получала полную свободу вместе со своими детьми. Основой новой, христианской, сексуальной морали явился отказ отнаслаждений и телесных радостей. Самой большой жертвой новой этики сталбрак, хоть и воспринимавшийся как меньшее зло, чем распутство, но все жеотмеченный печатью греховности. В Древней Руси единственный смысл и оправдание половой жизни виделся впродолжении рода. Все формы сексуальности, которые преследовали иные цели,не связанные с деторождением, считались не только безнравственными, но ипротивоестественными. В "Вопрошании Кириковом" (XII в.) они оценивались"акы содомъскый грех". Установка на половое воздержание и умеренностиподкреплялась религиозно-этическими доводами о греховности и низменности"плотской жизни". Христианская мораль осуждала не только похоть, но ииндивидуальную любовь, так как она якобы мешала выполнению обязанностейблагочестия. Может создаться впечатление, что в такой атмосфере секс и бракбыли обречены на вымирание. Однако пропасть между предписаниями церкви иповседневной житейской практикой была очень велика. Именно поэтомудревнерусские источники уделяют вопросам секса особое внимание. Согласно "Вопрошанию", супругам вменялось в обязанность избегатьсексуальных контактов во время постов. Тем не менее это ограничение,видимо, достаточно часто нарушалось. Не зря Кирика волновал вопрос: "Достоить ли дати тому причащение, аже в великий пост съвкуплять с женою своею?". Епископ новгородский Нифонт, к которому он обращался, несмотря на своевозмущение подобными нарушениями "Ци учите, рече, вздержатися в говение отжен? Грех вы в том!" вынужден был пойти на уступки: "Аще не могут (воздержаться), а в переднюю неделю и в последнюю". Видимо, даже духовному лицу было понятно, что безусловного выполненияподобных предписаний добиться невозможно. Холостых "на Велик день (на Пасху), съхраншим чисто великое говение",разрешалось причащать несмотря на то, что те "иногда съгрешали". Правда,прежде следовало выяснить, с кем "съгрешали". Считалось, что блуд с"мужьскою женою" есть большее зло, чем с незамужней женщиной.Предусматривалась возможность прощения за подобного рода прегрешения. Приэтом нормы поведения для мужчин были мягче, чем для женщин. Провинившемусячаще всего грозило лишь соответствующее внушение, в то время как на женщинунакладывались довольно суровые наказания. Сексуальные запреты,установленные для женщин, могли и вовсе не распространяться напредставителей сильного пола. Супругам, кроме того, предписывалось избегать сожительства ввоскресные дни, а также по средам, пятницам и субботам, перед причащением исразу после него, так как "в сии дни духовная жертва приносится Господу".Вспомним также, что родителям возбранялось зачатие ребенка в воскресенье,субботу и пятницу. За нарушение данного запрета родителям полагаласьепитимья "две лета". Такие запреты опирались на апокрифическую литературу(в частности на так называемые "Заповедь святых отцов" и "Худыеномоканунцы"), поэтому многие священники не считали их обязательными. Достойным наказания могло стать даже "нечистое" сновидение. Однако втаком случае следовало тщательно разобраться, был ли увидевший зазорный сонподвержен вожделению собственной плоти (если ему приснилась знакомаяженщина) или его искушал сатана. В первом случае ему нельзя былопричащаться, во втором же причаститься он был просто обязан. "ибо иначе скуситель (дьявол) не пререстанет нападать на него в то время, когда он должен приобщиться". Это касалось и священника: "Аще блазнь ("нечистый" сон) будеть от диавола в нощи, достоить ли служити на обеде, ополоснувшися, молитву въземше? - Аще, рече, прилежал будешь мыслью которей жене, то не достоить; аще.... сотона съблазнить, хот церковь оставити бе (без) службы, то ополоснувшеся служити". Интересно, что женщина представлялась большим злом, чем дьявол,поскольку естественное плотское влечение и связанные с ним эротические сныобъявлялись нечистыми и недостойными сана священника (или человека вообще),тогда как такие же сны, вызванные предполагаемым дьявольским воздействием,заслуживали прощения. Стоит обратить внимание на то, что обязательный брак, установленныйправославной церковью для белого духовенства, в бытовом отношении сближалсвященника с его паствой. И быт женатого священнослужителя "выдвигал всущности те же вопросы, которые затем приходилось решать попу применительнок своим детям" (Б.А. Романов) 3. Русский народный женский костюм Женская одежда состояла из длинной рубашки с рукавами. Поверх неёнадевали сарафан, обычно шерстяной, а в южных областях носили клетчатуюдомотканую юбку-понёву, голову покрывали платком. Девушки могли ходить соткрытой головой. Они, как правило, заплетали одну косу и украшали головуплотной лентой, обручем или венцом. Сверху, если было нужно, надевалиплаток. Замужняя женщина не имела права появляться при посторонних соткрытой головой. Это считалось неприличным. Волосы у неё были заплетены вдве косы, а на голову надевали богато украшенный твёрдый кокошник илиособую мягкую шапочку – рогатую кичку, затем платок. В будни вместопарадного кокошника обычно надевали скромный повойник. Открытым у замужнихженщин оставались лишь лицо да кисти рук. Одежду в крестьянской семье всегда делали женщины. Они обрабатывалилён, этот чудесный северный шёлк, пряли из него тонкие мягкие нитки.Долгой и трудной была обработка льна, но под сильными и ловкими рукамикрестьянок лён превращался и в белоснежные ткани и в суровые холсты, и впрекрасные кружева. Эти же руки шили одежду, красили нитки, вышивалипраздничные наряды. Чем трудолюбивее была женщина, тем тоньше и белеебыли рубашки у всей семьи, тем замысловатее и красивее были на них узоры. Обучение всем женским работам начиналось с раннего детства. Маленькиедевочки с шести-семи лет уже помогали взрослым в поле сушить лён, а зимойпробовали прясть из него нити. Для этого им давали специально сделанныедетские веретёна и прялки. Подрастала девочка и с двенадцати-тринадцати летначинала сама готовить себе приданое. Она пряла нитки и сама ткала холст,который хранили к свадьбе. Затем она шила себе и будущему мужу рубашки инеобходимое бельё, вышивала эти вещи, вкладывая в работу всё своё умение,всю душу. Самыми серьёзными вещами для девушки считались свадебные рубашкидля будущего жениха и для себя. Мужскую рубашку украшали вышивкой повсему низу, делали неширокую вышивку по вороту, а иногда и на груди.Долгие месяцы девушка готовила эту рубашку. По её работе люди судили, какаяиз неё будет жена и хозяйка, какая работница. После свадьбы, по обычаю, только жена должна была шить и стиратьрубашки мужа, если не хотела, чтобы другая женщина отобрала у неё еголюбовь. Женская свадебная рубашка тоже была богато украшена вышивкой нарукавах, на плечах. Руки крестьянки – от них зависело благополучие семьи.Они всё умели делать, никогда не знали отдыха, они защищали слабого, былидобрыми и ласковыми ко всем родным и близким. Поэтому их следовалоукрасить красиво вышитыми рукавами в первую очередь, чтобы люди сразузамечали их, проникались к ним особым уважением, понимая особую роль рук вжизни женщины-труженицы. Прясть и вышивать было принято в часы, свободные ото всех другихработ. Обычно девушки собирались вместе в какой-нибудь избе и садились заработу. Сюда же приходили парни. Часто они приносили с собой балалайку иполучался своеобразный молодёжный вечер. Девушки работали и пели песни,частушки, рассказывали сказки или просто вели оживлённый разговор. Вышивка на крестьянской одежде не только украшала её и радовалаокружающих прелестью узоров, но и должна была защитить того, кто носил этуодежду, от беды, от злого человека. Отдельные элементы вышивки носилисимволическое значение. Вышила женщина ёлочки – значит, желает оначеловеку благополучной и счастливой жизни, потому что ель – это древожизни и добра. Жизнь человека постоянно связана с водой. Поэтому к воденужно относиться с уважением. С ней нужно дружить. И женщина вышивает наодежде волнообразные линии, располагая их в строго установленном порядке,как бы призывая водную стихию никогда не приносить несчастья любимомучеловеку, помогать ему и беречь его. Родился у крестьянки ребёнок. И его первую простую рубашечку онаукрасит вышивкой в виде прямой линии яркого, радостного цвета. Это прямаяи светлая дорога, по которой должен идти её ребёнок. Пусть эта дорогабудет для него счастливой и радостной. Вышивка на одежде, её символическиеузоры связывали человека с окружающим его миром природы, добрым и злым,хорошо знакомым и всегда новым для него. "Язык" этих символов был понятенлюдям, они чувствовали его поэтичность и красоту. Особую роль в русском костюме всегда играли пояски. Маленькаядевочка, впервые севшая за ткацкий станок, начинала своё обучениеткачеству именно с пояска. Тканые разноцветные и рисунчатые пояски носили восновном мужчины, завязывая их спереди или чуть сбоку. Каждая невестадолжна была обязательно выткать и подарить жениху такой поясок. Завязанныйузлом, он становился символом нерушимой связи между мужем и женой, ихблагополучной жизни. Поясок невесты обовьётся вокруг тела жениха, сохранитего тепло, защитит от злого человека, считали люди. Кроме того, невестадарила свои пояски всей многочисленной родне будущего мужа. Ведь онавходила в новую семью, и с этими людьми ей тоже нужно было установитьдобрые и прочные отношения. Так пусть её яркие пояски украсят одежду новойродни, защитят от несчастья.