Великий
князь Александр Александрович был в императорской семье вторым сыном.
Наследовать престол готовился его старший брат Николай, который и
получил соответствующее воспитание. Весной 1864 года, закончив свое
образование, цесаревич отправился за границу и, находясь в Дании, сделал
предложение датской принцессе Дагмаре. 20 сентября совершилась
официальная помолвка. Перед свадьбой Николай отправился в путешествие по
Италии. Тут наследник занемог, у него начались сильные боли в спине, от
которых он вскоре слег в постель. Когда состояние здоровья старшего
брата стало угрожающим, Александр поспешил к нему в Ниццу. По пути к
великому князю присоединилась принцесса Дагмара с матерью. Они застали
Николая уже при смерти. Он скончался в ночь на 13 апреля от
туберкулезного воспаления спинного мозга. Вскоре Александр был
провозглашен цесаревичем ц наследником престола.
Император Александр II попытался в срочном порядке ликвидировать пробелы
в образовании Александра, но его уже поздно было переучивать.
Александру исполнилось 20 лет, и он сильно уступал способностями и
прилежанием старшему брату. Несмотря на то, что преподавателями у него
были люди известные и даже выдающиеся (например, историю преподавал
Сергей Михайлович Соловьев), он, кажется, весьма мало сумел усвоить их
лекции.
Так, знаменитый позже Победоносцев,
преподававший наследнику законодательство, записал в декабре 1865 года:
"Сегодня, после первых занятий с цесаревичем Александром, я пробовал
спрашивать великого князя о пройденном, чтобы посмотреть, что у него в
голове осталось. Не осталось ничего - и бедность сведений, или, лучше
сказать, бедность идей, удивительная". И эта оценка со временем мало
изменилась у Победоносцева, несмотря на все его расположение к
Александру.
Летом 1866 года цесаревич поехал
путешествовать по Европе и между прочим собирался заехать в Копенгаген к
невесте покойного брата, которая очень приглянулась ему при первой
встрече. По дороге он писал отцу: "Я чувствую, что могу и даже очень
полюбить милую Минни (так в семье Романовых звали Дагмару. - К.Р.), тем
более что она так нам дорога. Даст Бог, чтобы все устроилось, как я
желаю. Решительно не знаю, что скажет на все это милая Минни; я не знаю
ее чувства ко мне, и это меня очень мучает. Я уверен, что мы можем быть
так счастливы вместе. Я усердно молюсь Богу, чтобы Он благословил меня и
устроил мое счастье".
11 июня он решился сделать
предложение, о чем в тот же день написал отцу: "Я уже собирался
несколько раз говорить с нею, но все не решался, хотя и были несколько
раз вдвоем. Когда мы рассматривали фотографический альбом вдвоем, мои
мысли были совсем не на картинках; я только и думал, как бы приступить с
моею просьбою. Наконец я решился и даже не успел всего сказать, что
хотел. Минни бросилась ко мне на шею и заплакала. Я, конечно, не мог
также удержаться от слез. Я ей сказал, что милый наш Нике много молится
за нас и, конечно, в эту минуту радуется с нами. Слезы с меня так и
текли. Я ее спросил, может ли она любить еще кого-нибудь, кроме милого
Никса. Она мне отвечала, что никого, кроме его брата, и снова мы крепко
обнялись. Много говорили и вспоминали о Никсе, о последних днях его
жизни в Ницце и его кончине. Потом пришла королева, король и братья, все
обнимали нас и поздравляли. У всех были слезы на глазах".
17 июня 1866 года была помолвка в Копенгагене, а через три месяца
нареченная невеста прибыла в Кронштадт. 13 октября состоялся обряд
обручения, миропомазания и наречения новым именем - великой княгиней
Марией Федоровной, а еще через полмесяца был издан манифест о вступлении
в брак Александра Александровича и Марии Федоровны.
Мария Федоровна по характеру была жизнелюбивая и жизнерадостная. Ей в
полной мере присущи были естественность и искренность, столь редкие в
придворной среде. Столичное общество приняло ее очень тепло. Брак ее с
Александром, несмотря на то, что их отношения завязались при таких
скорбных обстоятельствах, оказался удачным. В продолжение почти
тридцатилетней совместной жизни супруги сохранили друг к другу искреннюю
привязанность.
Вскоре после свадьбы Александр, согласно
статусу наследника, стал приобщаться к государственной деятельности,
участвовать в заседаниях Государственного совета и Комитета Министров.
Его первая должность - председатель Особого комитета по сбору и
распределению пособий голодающим - связана с голодом, наступившим в 1868
году в ряде губерний вследствие неурожая. В России всегда ценили
милосердие, почитали благотворительность, и это назначение сразу же
обеспечило наследнику общественные симпатии.
Во время
русско-турецкой войны цесаревич, проходивший службу командующим
гвардейского корпуса, был назначен командующим Рущукским сорокатысячным
отрядом, созданным для охраны тыла действующей армии. Назначение это
вызвало у него не только разочарование, но и обиду. Он рассчитывал на
большее, считал себя пригодным для роли гораздо значительнее и
серьезнее. Действительно, в непосредственных боевых действиях Рущукскому
отряду так и не пришлось участвовать.
В последующие годы правления Александра II великий князь
Александр, несмотря на внешнюю почтительность, находился в явной
оппозиции к своему отцу. Он считал, что проводимые реформы нарушили
нормальное, спокойное течение русской жизни и подорвали ее вековые
устои. Он сомневался даже в целесообразности отмены крепостного права.
Бывший его наставник Победоносцев всемерно поддерживал наследника.
Отношения между ними становились все более теплыми. Во многом благодаря
цесаревичу Победоносцев сделался сенатором и тайным советником, а потом и
обер-прокурором Синода.
Первого марта 1881 года
народовольцы убили Александра II. Император погиб вскоре после того, как
согласился на создание в России представительного органа. Будучи очень
умеренной, эта реформа все же открывала путь для следующего витка
преобразований. Новому императору предстояло решать - будет ли он
следовать курсом отца или вернется к самодержавной политике своего деда.
Сам он явно склонялся ко второму пути, но, встревоженный разгулом
террора, не знал, сможет ли его принять Россия.
Победоносцева тревожили колебания Александра. "Нет воли определенной,
нет твердой руки и ясного разумения", - сокрушался он. "Неужели все
пойдет по старому?" - спрашивал он в ночь после покушения.
Действительно, среди высших сановников было много либералов и людей,
сочувствующих реформам. В первые дни Александру пришлось выдерживать
сильное давление с их стороны. Победоносцев очень боялся, что император
не выдержит и против своей воли даст согласие на дальнейшие
преобразования. "Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с
толку, жаждущая, чтобы повели ее твердой рукой, чтобы правящая власть
видела ясно и знала твердо, чего она хочет и чего не хочет и не допустит
никогда", - писал он Александру. 21 апреля в Гатчине состоялось
совещание Совета Министров, на котором обсуждался коренной вопрос:
продолжать ли российские реформы или оберегать незыблемость
самодержавия. Противники преобразований оказались в меньшинстве. Большая
часть министров, прежде всего, министр внутренних дел граф
Лорис-Меликов, военный министр граф Милютин и министр финансов Абаза,
была уверена, что, несмотря ни на что, следует идти по пути, намеченному
Александром II. "Сегодняшнее наше совещание сделало на меня грустное
впечатление, - писал Александр Победоносцеву, - Лорис, Милютин и Абаза
положительно продолжают ту же политику и хотят так или иначе довести нас
до представительного правительства, но пока я не буду убежден, что для
счастья России это необходимо, конечно, этого не будет, я не допущу.
Вряд ли, впрочем, я когда-нибудь убежусь в пользе подобной меры, слишком
я уверен в ее вреде. Странно слушать умных людей, которые могут
серьезно говорить о представительном начале в России, точно заученные
фразы, вычитанные ими из нашей паршивой журналистики и бюрократического
либерализма. Более и более убеждаюсь, что добра от этих министров ждать я
не могу..." Получив это письмо, Победоносцев немедленно сел за
составление манифеста, с которым царь должен был безотлагательно
обратиться к народу "для успокоения умов в настоящую минуту". На свой
страх и риск он отправил проект манифеста в Гатчину. Получив его,
Александр телеграфировал 27 апреля: "Одобряю вполне и во всем редакцию
проекта". 29 апреля манифест был опубликован. Между прочима нем
говорилось: "Посреди великой нашей скорби глас Божий повелевает нам
стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный промысел, с
верой в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны
утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее
поползновений". После появления этого манифеста ни у кого уже не
осталось сомнений, что с реформами в России покончено и что новое
царствование будет носить охранительный характер. Либеральные министры
подали в отставку, которая была принята незамедлительно. Ближайшим
советником Александра в течение всей его жизни оставался Победоносцев.
Новый государь очень ценил его ум, образованность и твердость убеждений.
Влияние Победоносцева вызвано было не превосходством его воли -
император обладал достаточной силой, чтобы не поддаваться внушениям. Он
доказывал это неоднократно. Но, будучи человеком ограниченным, он часто
не мог ясно выразить свои чувства и мысли. Победоносцеву приходилось
лишь формулировать то, что уже созрело в душе и уме императора. Он был
его внутренним голосом, его вторым "я" и очень редко ошибался. "Это,
правда, странно, как мы сходимся мыслью", - не раз удивлялся Александр,
получая очередной совет Победоносцева.
После апрельского
манифеста с колебаниями было покончено. Вообще, отличительной чертой
правительственной политики стало ясное понимание поставленных задач и
твердое проведение их в жизнь. Прежде всего следовало успокоить
общество. С сентября 1881 года вступило в действие "Положение о мерах к
охранению государственного порядка и общественного спокойствия". На
территориях, объявленных на "исключительном положении", вводились
чрезвычайные меры, а генерал-губернаторам и градоначальникам давались
особые полномочия. Административные высылки без суда, военные суды,
закрытые судебные процессы- - все эти исключительные меры, к которым
теперь имели право прибегать местные власти, стали, по сути, нормой
российской действительности. В 1882 году введены были "Временные правила
печати" (действовавшие до 1905 года), чрезвычайно усиливавшие
полицейский надзор за газетами и журналами и до крайности сузившие
возможность легального выражения нежелательных с правительственной точки
зрения взглядов. Либеральные издания закрывались одно за другим.
К 1883 году Александру удалось стабилизировать обстановку в
стране - "Народная воля" была разгромлена, крестьяне успокоились, пресса
молчала. В мае император даже решился на коронацию, откладывавшуюся уже
в течение двух лет. Можно было приступать и к задуманным контрреформам.
Александр понимал, что в этом вопросе важно соблюдать осторожность и не
рубить сплеча. Неумеренные строгости могли вызвать новое возмущение в
обществе. О том же предупреждал Победоносцев. "Законодательство
минувшего 25-летия, - писал он, - до того перепутало все прежние
учреждения и все отношения властей, внесло в них столько ложных начал,
не соответственных с внутренней экономикой русского быта и земли нашей,
что надобно особливое искусство, дабы разобраться в этой путанице. Узел
этот разрубить невозможно. Необходимо развязать его, и притом не вдруг, а
постепенно". В течение следующих десяти лет Александр терпеливо
распутывал безнадежно запутанные, как ему казалось, государственные и
общественные отношения: в это время была ликвидирована автономия
университетов, реформировано городо-вое положение, восстановлено
закрытое судопроизводство для политических процессов, целым рядом мер
постарались укрепить поместное дворянство и повысить его роль в земских
учреждениях. Во внешних отношениях политика Александра также отличалась
определенностью и устойчивостью. Император не дал себя втянуть ни в один
из военных конфликтов, твердо следуя идее .мира. Значительно сократив
государственные расходы, он сумел за десять лет упорядочить
государственные финансы, которые после Александра II остались в очень
расстроенном состоянии. Благодаря этому подготовлена была кардинальная
финансовая реформа, проведенная уже при Николае II.
Внешностью, характером, привычками и самим складом ума Александр III
мало походил на своего отца, да и вообще на кого-либо из своих державных
предков. Император отличался огромным ростом, от его исполинской фигуры
веяло силой и мощью. В юности он обладал исключительной силой -
пальцами гнул монеты и ломал подковы, к старости сделался Тучным и
громоздким, но и тогда, по свидетельству современников, в его фигуре
было что-то грациозное. Он совершенно лишен был аристократизма,
присущего его деду и отчасти отцу. Даже в манере одеваться было что-то
нарочито непритязательное. Его, например, часто можно было видеть в
солдатских сапогах с заправленными в них по-простецки штанами. В
домашней обстановке он одевал русскую рубаху с вышитым на рукавах
цветным узором. Отличаясь бережливостью, часто появлялся в поношенных
брюках, тужурке, пальто, или полушубке, сапогах.
Многие
современники находили императора излишне прямолинейным и даже
простоватым. Витте, близко узнавший Александра в последние годы его
правления, так писал о нем: "Император Александр III был совершенно
обыденного ума, пожалуй, можно сказать, ниже среднего ума, ниже средних
способностей и ниже среднего образования; по наружности - походил на
большого русского мужика из центральных губерний, к нему больше всего
подошел бы костюм: полушубок, поддевка и лапти; и тем не менее он своей
наружностью, в которой отражался его природный характер, прекрасное
сердце, благодушие, справедливость и вместе с тем твердость, несомненно
импонировал окружающим, и если бы не знали, что он император, и он бы
вошел в комнату в каком угодно костюме - несомненно все бы обратили на
него внимание. Фигура императора была очень импозантна: он не был
красив, по манерам был, скорее, более или менее медвежатый; был очень
высокого роста, причем при всей своей комплекции он не был особенно
силен или мускулист, а скорее был несколько толст и жирен".
Основным местопребыванием императора стала Гатчина. Подолгу он живал
в Петергофе и Царском Селе, а приезжая в Петербург, останавливался в
Аничковом дворце. Зимний он не любил.
Построенный
Ринальди для фаворита Екатерины II Григория Орлова, Гатчинский дворец
имел все, чему положено быть во дворце, - бальные залы, картинную
галерею, библиотеку, роскошные апартаменты бельэтажа. Но семья
Александра занимала комнаты с низкими потолками, предназначенные скорей
для гостей, если не для прислуги. Их в свое время облюбовал, Павел I.
Дворец был одновременно и крепостью. Расположенный на лесистой
возвышенности, окруженный озерами, он был защищен рвами со сторожевыми
башнями, откуда потайные лестницы вели в царский кабинет. Здесь была и
подземная тюрьма, и подземный ход к озерам. В этом средневековом замке
Александр чувствовал себя увереннее, чем в других своих дворцах. Все
перемещения императора, особенно в первые годы, совершались под
усиленной охраной и всегда внезапно - без заранее определенного времени
отъезда.
Придворный этикет и церемониал при Александре
стали гораздо проще. Он сильно сократил штат министерства двора,
уменьшил число слуг и ввел строгий надзор за расходованием денег.
Дорогие заграничные вина были заменены крымскими и кавказскими, а число
балов ограничено четырьмя в год.
Вместе с тем огромные
деньги расходовались на приобретение предметов искусства. Император был
страстным коллекционером, уступая в этом отношении разве что Екатерине
II. Гатчинский замок превратился буквально в склад бесценных сокровищ.
Приобретения Александра - картины, предметы искусства, ковры и тому
подобное - уже не помещались в галереях Зимнего, Аничкова и других
дворцов. Впрочем, в этом увлечении император не выказал ни тонкого
вкуса, ни большого понимания. Среди его приобретений оказалось много
вещей заурядных, но много было и шедевров, сделавшихся позже подлинным
национальным достоянием России.
Не в пример всем своим
предшественникам на русском престоле Александр держался строгой семейной
морали. Он был примерный семьянин - любящий муж и хороший отец, никогда
нe имел любовниц или связей на стороне. При этом он был и одним из
самых набожных русских государей, напоминая этим даже своего далекого
предка Алексея Михайловича. Простая и прямая душа Александра не знала ни
религиозных сомнений, ни религиозного притворства, ни соблазнов
мистицизма. Он твердо держался православных канонов, всегда до конца
выстаивал службу, истово молился и наслаждался церковным пением.
Государь охотно жертвовал на монастыри, на постройку новых храмов и
восстановление древних. При нем заметно оживилась церковная жизнь.
Увлечения Александра также были простыми и безыскусными. Он
страстно увлекался охотой и рыбалкой. Часто летом царская семья уезжала в
финские шхеры. Здесь, среди живописной полудикой природы, в лабиринтах
многочисленных островов и каналов, освобожденная от дворцового этикета,
августейшая фамилия ощущала себя обыкновенной и счастливой семьей,
посвящая большую часть времени длительным прогулкам, рыбалке и катанию
на лодках. Любимым местом охоты императора была Беловежская пуща. Иногда
императорская семья вместо отдыхав шхерах уезжала в Польшу в Ловическое
княжество, и там с азартом предавалась охотничьим забавам, особенно
охоте на оленей, а завершала отпуск чаще всего поездкой в Данию, в замок
Бернсторф - родовой замок Дагмары, где часто собирались со всей Европы
ее коронованные сородичи.
Во время летнего отдыха
министры могли отвлекать императора лишь в экстренных случаях. Правда, в
течение всего остального года Александр всецело отдавался делам. Он был
очень трудолюбивым государем. Каждое утро поднимался в 7 часов,
умывался холодной водой, заваривал сам себе чашку кофе и садился за
письменный стол. Нередко рабочий день заканчивался глубокой ночью.
И все же, несмотря на сравнительно здоровый образ жизни,
Александр скончался достаточно молодым, не дожив до 50 лет, совершенно
неожиданно и для близких, и для подданных. В октябре 1888 года царский
поезд, идущий с юга, потерпел крушение в 50 километрах от Харькова. Семь
вагонов оказались разбитыми вдребезги, было много жертв, но царская
семья осталась цела. В этот момент они ели пудинг в вагоне-ресторане.
При крушении обвалилась крыша вагона. Но Александр невероятным усилием
удержал ее на своих плечах и держал до тех пор, пока жена и дети не
выбрались наружу.
Однако вскоре после этого подвига
император стал жаловаться на боли в пояснице. Профессор Трубе,
осмотревший Александра, пришел к выводу, что страшное сотрясение при
падении положило начало болезни почек. Болезнь неуклонно развивалась.
Государь все чаще чувствовал себя нездоровым. Цвет лица его стал
землистым, пропал аппетит, плохо работало сердце. Зимой 1894 года он
простудился, а в сентябре, во время охоты в Беловежье, почувствовал себя
совсем скверно. Берлинский профессор Лейден, срочно приехавший по
вызову в Россию, нашел у императора нефрит - острое воспаление почек. По
его настоянию Александра отправили в Крым, в Ливадию. Но было уже
поздно. Болезнь прогрессировала. Вскоре положение сделалось безнадежным,
и 20 октября Александр умер.
Погребен в Петербурге, в Петропавловском соборе.
