Детство Алексея прошло в тереме Московского дворца. Сообразно обычаю, до пятилетнего возраста он был окружен многочисленным штатом мамок и нянек. С пяти лет его передали на попечение дядьки Бориса Ивановича Морозова. С этого времени стали его учить грамоте по букварю, затем по Часовнику, Псалтыри и Деяниям апостольским; семи лет научили писать, а девяти стали учить церковному пению. Рядом с образованием шли забавы: царевичу покупали игрушки; были у него, между прочим, конь "немецкого дела", были латы, музыкальные инструменты и санки потешные, - словом, все обычные предметы детского развлечения. Но была и любопытная для того времени новинка - "немецкие печатные листы", то есть гравированные в Германии картинки, которыми Морозов пользовался как подспорьем при обучении царевича. Дарили юному Алексею и книги, из них составилась у него библиотека числом в 13 томов. На 14-м году царевича торжественно объявили народу, а 16-ти лет он осиротел (12 июня 1645 года умер царь Михаил Федорович, а 18 августа того же года - царица Евдокия Лукьяновна) и вступил на Московский престол.

Отец Алексея, Михаил Федорович, как известно, занял московский трон в таком же возрасте. Однако царевич отличался от отца большей живостью ума и характера и получил воспитание более сообразное своему положению. Возможно, благодаря этому, личность Алексея гораздо рельефнее запечатлелась в русской истории. И по облику, и по характеру он пошел в своего деда патриарха Филарета, то есть не просто был, но и ощущал себя природным государем. Современники искренне любили Алексея Михайловича. Сама наружность царя сразу говорила в его пользу и влекла к нему. В его живых голубых глазах светилась редкая доброта; взгляд этих глаз, по отзыву современников, никого не пугал, но ободрял и обнадеживал. Лицо государя, полное и румяное, с русой бородой, было благодушно-приветливо и в то же время серьезно и важно, а полная фигура его сохраняла величавую и чинную осанку. Однако царственный вид Алексея Михайловича ни в ком не будил страха: понимали, что не личная гордость царя создала эту осанку, а сознание важности и святости сана, который Бог на него возложил.

Привлекательная внешность отражала в себе, по общему мнению, прекрасную душу. Достоинства Алексея с некоторым восторгом описывали лица, вовсе от него не зависимые, - именно далекие от царя и от Москвы иностранцы. Рейтенфельс писал, что Алексей Михайлович "такой государь, какого желали бы иметь все христианские народы, но не многие имеют". Коллинс ставил Алексея "наряду с добрейшими и мудрейшими государями". Лизек свидетельствовал, что "царь одарен необыкновенными талантами, имеет прекрасные качества и украшен редкими добродетелями", он покорил себе сердца всех своих подданных, "которые столько любят его, сколько и благоговеют перед ним". Мейерберг отмечал, что при неограниченной власти своей в русском обществе, царь Алексей не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь, ни на чью честь. Повидимому, Алексей Михайлович всем, кто имел случай его узнать, казался светлой личностью и всех удивлял своими душевными достоинствами и приятностью. Такое впечатление подтверждается, как кажется, и дошедшими до нас письмами самого Алексея. На всех его писаниях лежит яркая печать индивидуальности. Алексей вообще с необыкновенной охотой сам брался за перо или же начинал диктовать свои "мысли дьякам. Кроме обычных писем и писаний, он пробовал сочинять стихи, составил "уложение сокольничья пути", то есть подробный наказ своим сокольникам, оставил записки о польской войне. Весь этот литературный материал замечательно четко рисует нам личность государя и вполне позволяет понять, насколько симпатична и интересна была эта личность. Царь Алексей высказывался очень легко, говорил почти всегда без обычной в те времена риторики, любил поговорить и пофилософствовать. Бросается в глаза его необыкновенная восприимчивость и впечатлительность. Он жадно впитывал в себя впечатления от окружающей его действительности. Он остро переживал до слез и до "мглы душевной" все, что брало его за сердце. При такой восприимчивости бывал он вспыльчив и скор на гнев, несмотря на внешнее добродушие и действительную доброту. Алексей Михайлович по живости духа нередко давал волю своему неудовольствию, гневался, бранился и даже дрался. Нередко доставалось и боярам. В одном из заседаний Думы государь изругал, побил и пинками выгнал из комнаты своего тестя Милославского. Впрочем, Алексей быстро остывал и никогда долго не хранил зла. Кроме того, благодушный царь любил и пошутить, и посмеяться, чему мы тоже находим много примеров. Все эти черты характера Алексея замечаем потом в его сыне Петре 1. Но в отличии от него второй Романов, как кажется, был не способен к каждодневному упорному труду, избегал реальной черновой работы государственного правления.

Алексею пришлось править в очень беспокойное и бурное время, и хотя он получил у современников прозвище Тишайшего, во все время его царствования нельзя найти ни одного года, спокойного от смут и внешних войн. Уже в 1648 году вспыхнуло восстание в столице. Оно отозвалось возмущениями во многих других городах, и это побуждало Алексея обратиться против самих причин недовольства и того, что возбуждало многочисленные жалобы, а именно, против повсеместного злоупотребления сильных людей. 16 июня 1648 года государь советовался с патриархом Иосифом и со всем священным собором и говорил с боярами, окольничими и думными людьми. Решено было собрать, разобрать и переработать в цельный свод действующие законы, до той поры разновременные, несоглашенные, разбросанные по ведомствам, а также нормировать случаи, еще не предусмотренные законами. По завершении предполагалось выработать цельное Уложение и судить на основании этого Уложения всех людей Московского государства, больших и малых, равным судом. В апреле 1649 году работа была завершена. Уложение напечатали и разослали во все московские приказы и по городам в воеводские канцелярии для того, чтобы "всякие дела отныне делать по тому Уложению". Ожидаемого результата эта мера не принесла, хотя несомненно, что новый свод законов до некоторой степени нормализовал и упорядочил государственную жизнь. Но восстания продолжались. Особенно сильными были они на севере, в Новгороде и Пскове, и усмирение их потребовало от Москвы многих усилий.

Затем пошли многолетние внешние войны. 22 февраля 1653 года Боярская Дума решила вопрос о присоединении Украины. Стали приготовляться к польской войне, обещавшей быть долгой и упорной. Весной войска двинулись к границе. 18 мая выступил и сам царь с главными силами. Общему успеху московского оружия способствовало то обстоятельство, что воевали по новому образцу, земли занимали милостиво и дарили царским жалованием. Все, кто не хотел переходить на службу к Алексею Михайловичу, могли беспрепятственно отъезжать в Польшу. Эта снисходительность имела то действие, что не только простой народ, но и шляхта охотно присягали царю. К концу июля сдались Дорогобуж, Невель, Белая, Полоцк, Рославль, Мстиславль, Дрисна и Друя. В августе поляки оставили Оршу, Глубокое, Озерницу, Гомель, Могилев, Чечерск и Пропойск. Одновременно шла осада Смоленска. 16 августа поляки отбили штурм. Однако сил защищать большой город не было. 10 сентября завязались переговоры, а 23-го Смоленск сдался. В 1655 году успехи русской армии продолжились. Взяты были между прочим Минск, Вильно, Ковна, Гродно, Туров и Пинск. Но положение осложнилось, когда в войну вступил шведский король Карл Х Густав. Он быстро овладел всею Великой Польшей, которая признала его королем, взял Варшаву и Краков, а затем посягнул на Литву и Белоруссию, занятые уже русской армией. В мае 1656 года последовало объявление войны Швеции, и 15 мая Алексей уже выступил в новый поход. 5 июня он покинул Полоцк и вошел в Ливонию. Начало похода было удачным - взяли Динабург и Кокенгаузен. 23 августа осадили Ригу. 1 сентября с шести русских батарей началась по городу сильная пальба, не прерывавшаяся ни днем ни ночью. Несмотря на то рижский губернатор граф Магнус Делагарди не сдавал города, а 2 октября шведы ударили по укреплениям осаждавших и нанесли им сильное поражение. Эта неудача, а также осеннее время, восстания крестьян, истреблявших ; русские отряды, высылаемые для 1 кормов, слухи, что сам Карл Х намерен приехать в Ливонию, - все это заставило Алексея прекратить осаду Риги и отступить в Полоцк. Дерпт сдался русским, но этим и кончились приобретения их в Ливонии.

Пока Россия и Швеция заняты были войной друг с другом, польский народ, охваченный национальным воодушевлением, начал упорную войну с захватчиками. Тогда Алексей, желавший удержать хотя бы то, что захвачено было у Польши, начал искать мира с Карлом X. С ноября 1658 года завязались переговоры, а 20 декабря подписано было перемирие на три года, по которому Кокенгаузен и Дерпт оставались в руках России. Но по миру 1661 года эти области отошли обратно Швеции. Таким образом Алексей должен был согласиться на восстановление условий Столбовского договора и завещать решение проблемы выхода к Балтийскому морю своим потомкам.

Ненамного успешнее шла война с Польшей. В октябре 1660 года на Волыни сдалась в плен большая русская армия,  которой командовал Василий Борисович Шереметьев. Москва потеряла все лучшие реорганизованные силы. Это были войска новой формации, экипированные и обученные по-европейски, под командованием офицеров-иностранцев. Осенью 1661 года при Кушликах была разбита другая армия под командованием князя Хованского. Из 20 000 ратников спаслось неболее 1000. Потеряны были Гродно, Могилев и сама Вильна. Начиная с 1661 года обе стороны, До предела ослабленные войной, стали искать пути к миру. В январе 1667 года в деревне Андрусово заключено было перемирие, по которому России отошли Смоленск, Дорогобуж, Белая, Невель, Себеж, Красное, Вележ и вся левобережная Украина. На левом берегу Алексей смог удержать за собой один Киев.

Тяжелая внешняя война сопровождалась сильными внутренними смутами И религиозными распрями. Алексей во все годы своей жизни отличался особым религиозным чувством и всегда имел большое участие в церковных делах. В 1646 году он познакомился с Никоном, когда тот приехал в Москву по делам своего монастыря. Молодой государь, пораженный сильным и страстным характером этого человека, не только оставил его при себе, сделав архимандритом Новоспасского монастыря, но и поручил ему прием челобитных на государево имя. Потом он отправил Никона митрополитом в Новгород, но продолжал с ним вести оживленную переписку. В 1651 году Никон возвратился в Москву, и с этого времени его влияние на царя сделалось полным и неоспоримым, После смерти патриарха Иосифа, Никон был избран на его место. Ему царь поручил проведение церковной реформы, о необходимости которой говорили уже давно, но никак не могли собраться с её осуществлением. Участие Никона обещало успех предприятию. Это был человек энергичный, волевой и, кроме того, пользовавшийся полным доверием Алексея. Никон официально именовался великим государем, и царь искал его советов не только в церковных, но и в государственных делах. Но, к несчастью для себя, Никон не принадлежал к числу тех людей, которые умеют останавливаться, не доходя до крайности, и умеренно пользуются своей властью. Уже этим одним он приобрел себе множество врагов. Еще большее негодование он возбудил исправлением церковных книг и той жестокостью, с которой осуществлялась эта реформа.

В конце 1653 или в начале 1654 года во дворце в присутствии царя патриарх держал собор, указал на различия в печатных русских книгах по сравнению с греческими и древними славянскими рукописями и задал вопрос: "Следовать ли новым нашим печатным требникам или греческим и нашим старым?" Большинство отвечало, что необходимо следовать греческим книгам. Собор архиереев в Константинополе подтвердил решение Московского собора. А приехавший в Москву антиохийский патриарх Макарий торжественно объявил в Успенском соборе, что надобно креститься тремя перстами, и проклял тех, кто крестится двумя. Но когда исправленные богослужебные книги дошли до рядовых монахов и попов, то большинство из них пришло в ужас. Кроме того, что двоеперстие заменилось троеперстием, все богослужебные чины стали короче, причем оказались выброшены многие песнопения и формулы, которым придавался особенный магический характер. Литургия вся была переделана. Хождение на крестных ходах установлено было против солнца. Имя Исус было исправлено в Иисус. Подвергся правке даже текст Символа веры. В то время, когда обрядовой стороне религии придавалось огромное значение, такая правка не могла показаться пустым делом. Многие пришли к убеждению, что прежнюю православную веру пытаются заменить другой. Новые книги отказывались принимать к действию и служили по старым. Тогда Никон обрушил на ослушников жестокие репрессии. Со всех сторон в Москву пошли жалобы на своеволие и лютость патриарха. Но и возле царя было много недругов Никона, которые твердили, что царской власти уже не слыхать, что посланцев патриарших боятся больше, чем царских, что великий государь патриарх не довольствуется уже равенством власти с великим государем царем, но стремится превысить ее, вступает во все царские дела, памяти указные в приказы от себя посылает, дела всякие без повеления государева из приказов берет, многих людей обижает. Все эти обвинения были справедливы. По мягкости характера Алексей долго не решался на прямое объяснение с патриархом. Однако на смену прежней дружбы пришли натянутость и холодность. В июле 1658 года Алексей велел передать Никону, чтоб он больше не писался великим государем. В ответ Никон, бросив свой престол, уехал в основанный им Новоиерусалимский монастырь. Может быть, он. ожидал, что Алексей в память прежней дружбы станет его уговаривать остаться, но этого не произошло. Началась долгая переписка между двумя бывшими друзьями, которая их окончательно поссорила. Никон, хотя и отрекся всенародно от патриаршества, теперь говорил, что оставил только святительский престол в Москве и московским больше зваться не будет, но патриаршества не оставлял и не оставит. Алексей посылал уговаривать его переменить это решение, но безрезультатно. В феврале 1660 года был созван духовный собор русских архиереев, который и свел Никона с патриаршества. Но Алексей медлил закончить дело, опять же выяснилось, что собор не имел силы лишить Никона архиерейства и священства. Только в декабре 1660 года, когда в Москву приехал патриарх Антиохийский Макарий, а также недавно смещенный патриарх Александрийский Паисий, решение вопроса отдали на их суд. На этом суде, отказавшись от всяких посредников, Алексей лично выступил с обвинениями против Никона. После долгих препирательств патриархи приговорили, что Никон должен быть лишен патриаршества и священства и быть отныне простым монахом. Местом заточения для него назначен был Ферапонтов Белозерский монастырь.

Избавившись от Никона, не отказались от реформы им проводимой. Собор 1666 года признал православными всех греческих патриархов и все греческие богослужебные книги. Новоисправленные книги и новые обряды должны были быть приняты беспрекословно всею русской церковью. Ревнители "старой веры" подвергались отлучению от церкви, объявлялись еретиками и раскольниками, но это мало помогало. Староверы очень скоро нашли поддержку в народе. Вокруг раскольников стали собираться многие из тех, кто недоволен был сложившимися в России государственными порядками. Так религиозное по своей природе движение приняло очень быстро социальный характер. Недаром Московское государство увидало в раскольниках своих злейших врагов, и борьба с ними оставалась чуть ли не главным явлением русской национальной жизни до конца XVII века. В 1667 году раскольники подняли восстание в Соловецком монастыре, осада которого затянулась на многие годы. Алексей не мог послать больших сил на Белое море, так как в 1669 году на Волге началось мощное восстание Степана Разина, подавленное с большим трудом только на третий год.

Одновременно на Украине поднял возмущение Брюховецкий, а с 1672 года приходилось еще держать войска на юге в ожидании турецкого нашествия. Остается только удивляться, как смогла Россия, разоренная длительной Польской войной и недавней смутой, выдерживать эти новые удары. А ведь кроме всего описанного в царствование Алексея как-то незаметно была присоединена к России и вся огромная Сибирь до берегов Тихого океана и границ Китая.

В конце жизни Алексея Михайловича к бедствиям государственным прибавились еще огорчения семейные. От первого брака с Милославской царь имел шесть дочерей и пять сыновей. Новее сыновья отличались болезненностью. В 1651 году умер старший из них - Дмитрий. После этого наследником объявлен был царевич Алексей, родившийся в 1654 году. Одним из воспитателей его был Ртищев. Царевич считался примерным учеником, наделенным исключительными дарованиями. Преждевременно развившийся, слишком серьезный для своего возраста, он с десяти лет совершенно не интересовался игрушками, привезенными из Германии, и предпочитал им чтение. В 12 лет он в совершенстве владел латынью, сочинял стихи, читал классиков и изучал философию. Говорят, что спальня царевича загромождена была иконами и физическими приборами. В 13 лет Алексей, выставленный кандидатом на польский трон, произнес перед польскими послами речь наполовину по-латыни, наполовину по-польски. К несчастью, он не дожил до 16 лет.

В марте 1669 года умерла царица Марья Ильинична; за нею в том же году последовал третий царевич - Семен. 22 января 1672 года Алексей Михайлович женился вторично - на Наталье Кирилловне Нарышкиной, воспитаннице думного дворянина Артамона Сергеевича Матвеева. В том же году она родила ему сына Петра, а в 1674 году Алексей объявил своим наследником четвертого сына от первого брака - Федора. Через год с небольшим после этого в январе 1676 года сам Алексей Михайлович скончался в возрасте всего 47 лет. Одной из причин его раннего одряхления считали чрезмерную тучность. Несмотря на деятельную жизнь, страстную любовь к охоте и ревностное исполнение постов, Алексей Михайлович к концу жизни даже по московским меркам считался очень дородным.