ЭРМОЛЬД ЧЕРНЫЙ (ERMOLDUS NIGELLUS, abbas ANIENENSIS) – бенедиктинский монах и аббат Анианского монастыря близ Монпелье, сам в своих сочинениях сообщает нам некоторые известия о своем лице и общественных отношениях. Он родился в Аквитании и, судя по живости его характера и наклонности к шутке, принадлежал к романской расе. Получив аббатство, Эрмольд обнаружил более наклонности к светской и придворной жизни, близость двора Пипина Аквитанского, сына Людовика Благочестивого, открыла ему настоящее поприще, а веселый шутливый нрав сдружил легко аббата с молодым королем, который взял его с собой даже во время своего похода в Бретань в 824 г. Людовик Благочестивый дурно смотрел на сближение сына с Эрмольдом, и когда, вероятно, слух о их похождениях раздражил отца, император сослал аббата для исправления в Страсбург. Оттуда-то, желая умилостивить императора и подействовать особенно на его жену Юдифь, он и написал свою «Поэму в честь Людовика, императора, в IV книгах». Но он, видно, не так скоро достиг своей цели, потому что был вынужден еще посылать две элегии к своему другу, королю Пипину, и только тогда получил прощение. Судя по документам, в которых встречается его имя, можно заключить, что Эрмольд дожил до времени правления Карла Лысого (после 840 г.). Приведенное выше его произведение служит драгоценным памятником, изображающим в самых живых красках лагерную и придворную жизнь того времени, и потому является важным пополнением исторических хроник. Издание: Pertz. Monum. Germ. II, с. 464–523; Bouquet. Recuеil, Vi, с. 1–66; Migne. Patrologiae cursus, CV, с. 551–640. Переводы: немецк. Pfund. Berl. 1856., в Geschichtsschr. d. d. Vorz. Lief. 26; франц. у Гизо, Collect. IV. Критика: Histoire littéraire de la France, IV, p. 520; Wattenbach. Deutschlands Geschichtsquel, р. 113.

Главные биографы Людовика Благочестивого, как Теган и Астроном, говорят весьма коротко об отношениях его к норманнам, несмотря на то, что при нем совершилось весьма важное событие, а именно – первое мирное поселение этих пришельцев в пределах империи и начало принятия ими христианской веры. Вот все, что нашел необходимым сказать Теган по поводу крещения Гаральда, датского норманна, и наделения его Фрисландией, под 825 г.: «В следующем году (825) случилось Людовику быть в королевском дворце Ингельгейме (на Рейне, близ Майнца), и к нему пришел туда Гериольт из данаев (то есть Гаральд из данов, или датских норманнов); король воспринял его от святой купели, а жена его была воспринята императрицей Юдифью. Император дал ему большую часть Фрисландии, одарил его почетными подарками и отпустил с миром в сопровождении своих послов» (гл. 33). Это важное событие, вызвавшее небольшую заметку биографалетописца, обратило на себя внимание биографа-поэта, который и посвятил на его описание целую книгу своей поэмы, почти в 800 стихов. Описав в предыдущих книгах важнейшие подвиги Людовика для распространения католичества, поэт избрал крещение Гаральда, как венец всех религиозных подвигов императора, и этим событием заключил свою поэму.
Наконец, усилиями благочестивого короля (Людовика) христианская вера в его государстве возросла повсюду до небес. Со всех сторон стекались толпами народы и племена, послужившие и уверовавшие в Бога, чтобы взглянуть на короля. Но оставалось еще одно племя, у которого змийискуситель сохранил наследственно ложь древнего времени, похитившую этот народ у Бога; издавна коснея в греховном язычестве, он поклялся, вместо Творца, пустым истуканам – земному праху. Нептун считается у них богом, а вместо Спасителя они оказывают божеские почести Юпитеру. Это племя по-старинному называется данами; так их называют и теперь; на языке же франков их часто зовут норманнами; это народ живой, ловкий и искусный в деле военном. Об этом народе ходят повсюду различные слухи; на кораблях он хлеб добывает и жизнь ведет на морях. Они красивы с виду лицом, статны ростом, происходят оттуда же, откуда в песнях род свой ведут франкские люди. Исполненный любви к Богу и сжалясь над ними по древнему родству, император усердно старается привести их к Богу. Давно уже болит его сердце, что этот единственный народ из стада Господня погибает без всякого назидания в вере. Везде он расспрашивает, ищет вокруг, кого бы послать, чтобы возвратить ко Господу давно затерянное сокровище. Эбо, реймсский епископ1, избирается на этот подвиг, чтобы зажечь в них веру Христову. Сам Людовик воспитал его с детства, и благородные науки изощрили его ум. К нему-то и обратился император, давая своему слуге и правила, и святой приказ: «Иди, муж благочестивый,– говорил он Эбо,– и постарайся ласковой речью смягчить свирепый народ, как тебе то позволят время и обстоятельства; скажи ему: Бог обитает высоты; Он мир сотворил и все, что живет на земле, в воде и воздухе. Он сотворил и нашего прародителя, поселил его в раю, с тем, чтобы он Ему послужил во веки веков, и Творец оградил его от всякогозла. Но он пал, нарушив заповедь Господню: и злоба дьявола погубила весь род, от него происшедший. С того времени жатва росла, и множились звери в полях и лесах; но люди служили не Богу, а изделию рук. Наконец, потоп поглотил всех своими волнами, и едва немногие спаслись в ковчеге. Так, снова от пары размножились люди, но немногие из них служили истинному Богу, остальной же народ, проникнутый ядом, отклонился от пути праотцов и поклонялся истуканам. Снова сжалился Бог и послал Сына на землю, своего соправителя в Царстве Небесном, сидящего с ним на престоле. Он восстановил связь человека с Божеством и освободил человечество от первородного греха. Он мог бы, вместе с Отцом, по своему могуществу, спасти нашу землю, но по любви предпочел подвергнуться смерти. Он умер, добровольно распятый на кресте, чтобы открыть честным подвижникам Царство Небесное. Теперь Он сидит одесную Отца, разделяя престол с Ним, и взывает к верным слугам: «Поспешайте ко Мне, вы наследуете Царство Небесное». Своим избранникам Он повелел созвать грешников и одарить их по обычаю даром крещения. Никто не получит Царства Небесного, кто не исполнит повелений единородного Сына, а именно, кто не оставит служения тяжкому греху и не примет дара, сообщаемого таинством крещения. И так, любезный мой Эбо, старайся народ обратить к вере Христовой: это наше призванье; так мы и церковь почтим. Пусть суетное бросят: поклонение медным изделиям унижает человека, ибо в нем живет разум. Что им за помощь Нептун, Юпитер, кусок металла, руками обделанный? Глупцы, поклоняются они пустому и молятся глухим и немым, принося адским духам жертвы, которые следовало принести Богу. Нам запрещено умилостивлять Господа кровью животных: Богу угодна одна кроткая молитва. Довольно времени погибло за смертным грехом, теперь пора уже оставить службу идолам. Но клонится к вечеру день, последний час призывает их: им оставлено место в винограднике Господа. Стряхнем с себя праздную леность, пока светит день и человек может искать Бога, чтобы внезапно нас ночь не застала, и чтобы они по заслугам не были низвергнуты во тьму кромешную. Возьми же с собой, святой Эбо, Писание, в котором заключен святой завет ветхой и новой веры, и читай его усердно. Почерпни из этого освященного источника то питье, насладившись которым они познали бы истинного Бога. Беседуй с ними серьезно, когда представится случай; пусть познают ту мерзость, которой они так долго служили. Одним словом, иди от нас прямо к королю Гаральду и передай ему мои слова: «Мы, подвигнутые любовью к Богу и учением св. веры, возвещаем ему следующее: хочет ли он послушать дружеского совета и смиренно склониться на нашу речь? Мы желаем, чтобы он скорее оставил старые заблуждения и обратился ко Христу; да воспримет он в сердце своем Господа, чья есть сила, и который сотворил его самого. Прочь, дьявольские истуканы, исчезни, жестокий Юпитер; пусть он оставит Нептуна и направится в церковь! Я молю Бога о том, чтобы он наделил его дарами крещения святого и возложил на его главу крест Христов. Я только даю совет, и он не должен думать, что я покушаюсь на его власть; я желаю подчинить Богу его сознание». Согласен он, тогда пусть поспешит в наш дворец и примет святое крещение от источника истины. После же крещения и причастия он возвратится с оружием в свое государство, живя в любви ко Господу. Нас побуждает святая вера возвестить ему заповеди Господни, и я хочу теперь же все это исполнить». Затем король повелевает снабдить Эбо великими подарками. «Иди же, и поможет тебе Бог», – сказал в заключение Людовик.
В этом месте поэт прерывает свой главный рассказ и говорит о походе Людовика против возмутившихся бретонцев, в котором принимал участие сам автор в полном вооружении, несмотря на свое звание аббата, что вызвало, как он сам сознается, смех Пипина Аквитанского, его друга, и совет: «Ты бы, брат, оставил оружие,– сказал ему Пипин,– твое дело писать». Затем автор возвращается к миссии Эбо.
Между тем благочестивый Эбо, устремляя свой путь на север(в Данию), совершает святой подвиг, достойный имени Господа. Он дошел даже до твоего дворца, о Гаральд, и наполнил твое сердце учением Христа. Гаральд начал верить божественным наставлениям и речам короля, и даже сам проповедовал народу. «О, святой муж,– говорил он Эбо,– словам должны соответствовать дела; возвратись к королю и скажи ему от меня: я охотно желаю увидеть государство франков, посмотреть на веру императора, на его оружие, на его стол, на всякие христианские украшения, на поклонение Богу, о котором ты проповедуешь и в которого ты веруешь. Если твой Христос поможет мне исполнить все мои желания, то я сейчас приступлю к делу. Но пока должны оставаться на месте все алтари, построенные нами богам; я хочу видеть прежде храм, построенный Богу. Если твой Бог выше наших, и если Он за мою молитву наделит меня дарами, то тогда охотно буду повиноваться Христу и, сломав металлические истуканы, брошу их в пламя». Затем Гаральд велит принести подарки, какие только можно было достать в стране данов, и награждает ими святого мужа.
Радостно спешит Эбо домой, с думой о будущем обращении, и сообщает королю счастливую весть о том, что Гаральд, могущественный повелитель данов, соглашается сам принять крещение. Тогда благочестивый Людовик возносит усердные мольбы всемогущему Богу за ниспосылаемое благо и повелевает на всем пространстве империи обратиться с молитвой к Господу, дабы Христос, искупивший смертью все человечество, спас и норманнов от злого врага. После того благочестивый повелитель с миром поспешно идет в Ингельгейм, и с ним супруга (Юдифь) и сын (Карл Лысый).
Ингельгейм омывается рейнской волной и лежит среди садов и цветущих лугов; тамто и построен на сотне столбов королевский дворец; внутри его множество переходов; они перекрещиваются тысячами; тысячи комнат украшены руками лучших мастеров. Во дворце стоит церковь Господа Бога, убранная металлом: окошки из меди, а двери из золота. По стенам расписаны великие деяния Бога и подвиги славных людей так хорошо, что сразу можно узнать содержание картин. На левой стороне двери показывается, как первые люди жили в раю, где их поместил Господь Бог; как змий-искуситель соблазнил добродушную Еву, как она вовлекла мужа и как он сам потом вкусил от запрещенного плода. Как они после грехопадения при приближении Господа закрылись фиговыми листьями и как потом в поте лица обрабатывали землю. Как при первом жертвоприношении брат убил брата из зависти, не мечом, но дерзкой рукой. Далее картины изображают следующие поколения в их порядке, назидая тем о случившемся. Как по заслугам Потоп затопил всю землю вокруг, и все человечество впало в погибель. Как милосердием Божиим спаслись немногие в ковчеге, и какую услугу им оказали ворон и голубь. Затем видны деяния Авраама и его рода, Иосиф, братья его и судьба Фараона; как Моисей освободил свой народ из египетского плена, как он погубил египтян и как Израиль ушел. Как Господь дал закон, написанный на двух скрижалях, как явился источник из скалы и как хлеб падал с неба. Как давно забытая Обетованная земля была завоевана, страна, в которой явился народу Спаситель Христос. Далее следуют пророки и могущественные короли с их славными деяниями: подвиг Давида, дела Соломона, могущественного государя, и храм, построенный Божией помощью. Еще дальше – великие вожди народов и знаменитейшие из первосвященников. На правой стороне двери изображены из жизни Христа деяния, совершенные Им в то время, когда Он был послан на землю Творцом. Как наклонился ангел к уху Марии и приветствовал ее словами: «О, Дева Господня!» Рождество Христа, издавна предсказанное пророками, и Божество, спеленованное в яслях. Как пастухи узнали повеление Господне, как маги удостоились лицезреть Господа. Как Ирод, подозревая, что Христос вытеснит его, в ярости избивает младенцев и обрекает на смерть. Как Иосиф удалился в Египет и спас ребенка, как вырос ребенок и был в послушании, как искал Он креститься, Тот, который сам пришел, чтобы кровью своей освободить издревле погибших. Как потом Христос, как человек, перенес тягчайшие посты, как победил Он сатану одной своей добродетелью. Как Он свет назидал святыми дарами Отца; как Он вновь воскрешал тела умерших людей, как со злым духом боролся и изгнал его совершенно. Как Он, преданный Иудой, Он, Божество, согласился принять смерть, как человек, от нечестивой черни. Как, воскреснув, явился некоторым ученикам и как перед глазами всего мира вознесся на небо, как Бог. Такими-то изображениями украшен храм Божий богато, искусной рукой. Но, кроме того, и дворец короля расписан отличными картинами подвигов знаменитых людей. Вот деяния Кира и несколько битв из времени Нина; при этом еще какой-то славный подвиг. А там изображен король, раздраженный против реки, которой он мстит за смерть любимого коня. Потом то же лицо воюет со страной женщин (амазонок), и одна из них бросает его голову в сосуд, наполненный его же кровью. Не забыты также постыдные деяния тирана Фалариса, как он придумал жестоко казнить непослушный народ. Как Перилл, кузнец, помогает ему и отливает из меди быка, внутри которого злодей намерен сожигать людские тела. Впрочем, тиран посадил в желудок зверя самого мастера, и, таким образом, художник погиб от собственного художества. Потом – как Ромул и Рем основывают Рим, и первый убивает злодейской рукой своего брата. Как Аннибал, закаленный в войне, лишился глаза; как Александр завоевал весь мир и как возросло римское могущество до небес. С другой стороны изображены подвиги предков, уже обращенных в христианство: франки с гордостью примкнули свои деяния к деяниям владык римского мира. Вот Константин, оставивший добровольно Рим, основывает себе новую столицу в Константинополе; а там портрет Феодосия Счастливого и при этом изображение его деяний. Потом – Карл Cтарший (Мартелл), победитель фризов, и его подвиги. И ты, Пипин1, владетель Аквитании, любимец Марса, и ты являешься тут во всем блеске. Вот и Карл Мудрый (Великий) с открытым лицом, с головой, высоко поднятой и украшенной короной. Под ним стоит саксонское войско, изготовленное к бою; но он его разбивает и покоряет саксов своей власти.
Такими-то и другими подобными картинами разукрашено жилище короля; взор отдыхает на нем, и кто раз взглянет, тот уже чувствует радость. В этом дворце благочестивый император творил, по обычаю, суд и расправу, заботясь о делах своей империи. Но вот уж плывут корабли – их до сотни – по рейнским волнам; над ними высятся белые паруса; корабли нагружены дарами народа данов; первый корабль везет на себе короля Гаральда. Это – он едет к тебе, Людовик; тебе предназначены дары за то, что ты превознес по достоинству церковную славу. Вот они подплывают к берегу; вот уж и в гавань вошли. Благочестивый Людовик замечает их с высоты замка и шлет Матфрида немедленно с толпой юношей приветствовать радушно гостей. Он посылает и множество лошадей, взнузданных и покрытых попоной, чтобы привезти во дворец чужеземцев, которых он прежде никогда не видел. Гаральд едет на франкском коне, за ним следует супруга со всей свитой. Император принимает гостей радостно в высоком чертоге, заботится об их угощении и приглашает к столу. Тогда заговорил Гаральд почтительно, обращаясь к высокому королю: «О, император, я хочу тебе рассказать о причине, приведшей меня в твой дворец, меня и мой дом, и всех моих приближенных, если только твоему высочеству будет угодно склонить ко мне свой слух. Издавна, следуя верно обычаям предков, я до сего дня строго держался народных преданий. Моим богам и богиням я приносил обильные жертвы с мольбой и делал обеты: я думал, что их расположение защитит наследие отцов, и людей, и страну, и мой дом, не допустит голода, бедствий, и от великого зла сохранит, обращая все в пользу. Но твой Эбо, святой, недавно посетивший страны норманнов, к нам обратился с иными делами. Он объявил, что Творец земли, моря и неба – Бог живой и ему подобает всякая слава; из праха земного Он сотворил двух людей, и так начался на земле человеческий род. Этот же самый Бог ниспослал нам на землю Сына, из бедр которого вытекли кровь и вода. Это очистило мир от скверн всякого рода и открыло ему путь в Небесное Царство. Иисусом Христом зовут Сына Божия: его искуплением осчастливлены все верующие народы. Кто же не уверует в то, что Он владетель небесный, не будет участником дара крещения и будет низвергнут в тьму кромешную, где и погибнет в сообществе адских духов. Кто же хочет на небе воссесть, где только добро, а зло далеко, должен признать Его человеком и Богом и в чистом источнике члены омыть: три раза должен он погрузиться в волну примирения с Богом. Тот есть единственный Бог, хотя и зовут его тремя именами, но честь и слава та же ему и ныне, и присно, и во веки веков. Все же другое, что из металла рукой обделано, по слову епископа, прах, истуканы! О, император, эту-то веру,– сказал мне так Эбо, епископ святой, своими устами, — ты и носишь в груди. Им просвещенный, уверовал в Бога и я, презирая ложных богов. Вот потому-то я поспешил к тебе, сев на корабль, чтобы разделить с тобой ту веру, которой ты сам преисполнен».
Император ему отвечал: «Я исполню, Гаральд, охотно желание твое и воздам хвалу Господу Богу. Ты, долго служа искусителю-змию, сам пожелал по внушению Христа воспринять его веру. Приготовьте же – император велит вам – все, что по обычаю нужно для обряда крещения: белые одежды, как то подобает носить христианам, воды ключевой и елей для помазания». Когда все устроено было и к таинству все приготовились, император вместе с Гаральдом спешит в Божий храм. Сам Людовик во славу Господню воспринял Гаральда из вод и собственноручно облек его в белые ризы. Прекрасная императрица (induperatrix) Юдифь воспринимала супругу Гаральда из купели святой, облачив ее также в одежды. Потом император Лотарь, сын великого Людовика, воспринял из купели сына Гаральда. Королевских вельмож восприняли вельможи императора, облачив в одеяние, а прочих других воспринял народ. О, великий Людовик, какое ты стадо привел ко Господу Богу, какой фимиам воскурил ты Христу! Заслуги твои, о, король, навсегда сохранятся: то, что ты похитил у волка, то Бог приобрел. Гаральд, возрожденный, в белых одеждах, идет в чертоги с крестным отцом. Император великий ему предлагает дары, какие можно найти только в такой стране, какова страна франков: дивную ткань, украшенную каменьями и пурпуром с золотой каймой; свой собственный меч, богатый, на золотой перевязи; золотые поручни на обе руки и пояс, унизанный перлами; на главу, по обычаю, возлагает драгоценную корону, на ноги дает золотые шпоры, на плечи надевает мантию, залитую сзади золотом, и на руки белые поручни (tegmina). Подобные же подарки были вручены Юдифью супруге Гаральда вместе с другими украшениями, а именно: платье с золотом и драгоценными каменьями, какое могла выткать одна Миневра; золотые обручи с каменьями на голову, украшение на грудь; цепь золотую на шею; браслеты на руки, как носят женщины; широкий пояс из золота и каменьев на талию и золотое покрывало. Точно так же и Лотарь украшает сына Гаральда; свита его одета по-франкски: сам император наделил ее щедро всякого рода одеждой.
Наконец настало время обедни; звон, по обычаю, призывает в Божию церковь. Духовенство наполняет храм в своих красных, искусно изготовленных одеяниях. Там стоят толпами священники, живущие по правилу Климента, и блестящие ряды благочестивых церковнослужителей. Теутон, по обычаю, располагает хор певчих; приходит и Адальвит, держа в руке жезл, разгоняет толпящихся и очищает дорогу императору, супруге, их сыну и вельможам. Император, частый посетитель божественной службы, идет по широкому двору в одежде, убранной золотом и сияющей драгоценными каменьями; идет он с радостью в сердце, а поддерживают его с обеих сторон слуги: Гильтвин держит его под правую руку, Элизахар под левую; Герунг идет впереди, держа по обычаю в руках прут; он смотрит на каждое место, где ступит король, грядущий с золотой короной на помазанной главе. За ним едет Лотарь Благочестивый, потом в белом одеянии Гаральд и прочая толпа в своих подаренных блестящих одеждах. Впереди отца в золотых украшениях ступает милый ребенок Карл (Лысый), и мрамор звучит под ногамиего. Далее следует Юдифь, великая королева, в блестящих одеждах; ее ведут двое вельмож, Матфрид и Гуго, оказывая все почести супруге коронованного государя; оба они в золотых одеждах. За ней непосредственно идет супруга Гаральда, радуясь подаркам, которыми наградила ее императрица. Тут же шел и Фридугиз, а за ним толпа его просвещенных учеников, чистых верой и белой одеждой. За всеми ними подвигалась в порядке толпа, облеченная в праздничные одежды щедростью короля. Когда король, тихо ступая, вошел в церковь, он обратился к Богу с обычной молитвой. В ту минуту Теутон подал громкий знак трубой; за ним последовал клир и все хоры. Дивится Гаральд, дивится супруга его, дивятся его сыновья и сподвижники с ними о славе Господней. Их поражает и клир, и храм Божий, и Господни служители, и сама служба. Но больше всего дивятся они могуществу того короля, которого властью все приводилось в движение. О, мой Гаральд, скажи, умоляю, вера императора не кажется ли тебе выше твоего ничтожного идолопоклонства? Разбей свои истуканы, изготовленные из золота и серебра; лучше сделай из них украшения для себя и своих. Если же они из железа, то употреби их на обработку полей и закажи из них кузнецу для хозяйства снаряды; плуг из железа, бороздя землю, больше пользы приносит, чем боги железные со своим колдовством. Вот истинный Бог, кому поклоняются франки и их благочестивый император; служи ему, а не Юпитеру. Из Юпитера же наделай горшков и котлов; пусть они стоят на огне, который горел для их первообраза. Спусти и Нептуна поплавать, как то ему подобает!
Между тем для хозяина дома делают все приготовления к столу: различные яства и меха с драгоценными винами. Петр, глава пекарей, и Гунто, глава поваров, суетятся, расставляя в порядке столы. На столы стелят чистые скатерти, белые, как снег, и на мраморе расставляют блюда. Один режет хлеб, другой – мясо; на столах стоит золотая посуда. Глава кравчих, Оттон, малый проворный, готовит напитки, Бахуса дар.
Когда же достойно закончилась божественная служба, король направил свои стопы той же дорогой в чертоги. Сам он, блистая золотом, с женой и сыном и прочей свитой шел впереди, за ним же следовало блестящее духовенство. Так, в торжественном ходе шел благочестивый император домой, где его ожидало торжество, достойное главы империи. Людовик возлег на ложе; рядом с ним располагается прекрасная Юдифь, поцеловав предварительно колено супруга; император Лотарь и Гаральд, гость королевский, ложатся также по указанию короля. Дивятся даны всему угощению, дивятся оружию императора и прислуге и красивым пажам. В самом деле, этот день был и для франков, и для возрожденных данов торжественным днем, которого они долго не забудут.
На заре следующего дня, когда стали исчезать звезды и солнце пригрело землю, император повелевает франкам готовиться к привычной им охоте и приглашает Гаральда. Недалеко от дворца лежит остров, омываемый волнами Рейна; на нем растут вечнозеленая трава и густой лес; в лесу живут дикие звери различных пород, находя для себя невозмутимое убежище в своих логовищах. Толпы охотников и стаи собак наполняют остров со всех сторон. По лугу скачет император на быстром коне, а Видо сопровождает его с колчаном, наполненным стрелами. Со всех сторон толпятся юноши и дети, и посреди них Лотарь на быстром скакуне. Гаральд, императорский гость, и его даны стекаются отовсюду и весело смотрят на это прекрасное зрелище; великолепная Юдифь, благочестивая супруга императора, богато одетая, садится на благородного коня; первостепенные вельможи и толпа знатных предшествуют и последуют за государыней из уважения к своему благочестивому монарху. По лесу раздается усиленный лай собак; тут кричит народ; там оглашается лес вторящимися звуками рогов. Дикие звери оставляют свои логовища и бегут в непроходимые места; но ничто не может спасти их – ни лес, ни вода. Подбит олень из стада своих рогатых собратьев; повалился вепрь, проколотый копьем. Император, воодушевленный весельем, убивает собственноручно множество животных. Пылкий Лотарь,во всем цвете юности и сил, кладет на месте медведей; другие охотники, рассеянные по лугам, бьют всякого рода зверей.
Вдруг молодая лань, преследуемая горячо стаей собак, выскочив из густой чащи, пустилась по кустарникам; а там стояли в то время знатные, с ними Юдифь, супруга императора, и молодой Карл, еще ребенок. Животное промчалось со скоростью ветра, возлагая надежду на одну быстроту своих ног; оно погибло, если не найдет спасения в бегстве. Юный Карл заметил лань; ему захотелось преследовать ее, подобно отцу; он умоляет дать ему лошадь, просит оружия, лук и легкие стрелы, и горит желанием лететь по следам лани, как то делал его отец. Но напрасно он удваивает свои просьбы; его прекрасная мать не пускает и не дает позволения удаляться. Дитя раздражено, и если б не учитель, заботам которого он был поручен, и если б не мать, Карл пустился бы бегом за ланью. Между тем другие юноши поскакали вдогонку, поймали лань и привели невредимой к принцу. Тогда ребенок схватил оружие, соответственное его силам, и поразил дрожащее животное в спину. В юном Карле соединяются все прелести детства, а добродетели его отца и деда еще более увеличивают их достоинства. Так, в древности Аполлон, проходя по вершинам Делосских гор, наполнял гордой радостью сердце своей матери, Латоны.
Но вот император, его августейший отец, и вместе с ним охотники, отягощенные добычею, начинают собираться домой. Между тем предупредительная Юдифь приказала построить посреди леса и накрыть зеленый шалаш; из общипанных ветвей сделали ограду и сверху завесили полотном. Сама императрица приготовила из дерна сиденье для благочестивого супруга и приказала подать все для утоления голода. Омыв свои руки, император и его прекрасная супруга возлегли на золотом ложе, а Лотарь и их любезный гость Гаральд по приказанию короля расположились рядом; остальные расселись по траве и успокоили свои усталые члены под навесом деревьев. Сжарив внутренности убитых на охоте животных, начиненные жиром, подали их на стол королю. Голод утоленный мгновенно исчез; взялись за кубки, и жажда также скоро была прогнана благородным напитком. Сердца храбрых забились сильней от вина, и весело все возвратились в королевский чертог. Придя во дворец, все опять вином оживили сердца; между тем наступило время вечерни. Отправив и это с подобающей честью и страхом, каждый снова пошел в королевский чертог.
Между тем прибыли юноши с добычей, спеша показать ее императору: тысячи оленей, головы и зады медведей – все это тащилось с триумфом; козы и лани неслись парами. Между служителями начал делить всю добычу благочестивый король, как то и прежде бывало; духовным также достались на долю куски недурные. Во все это время гость наш, Гаральд, который уже видел столько великого, думал о многом в сердце своем. Он смотрел, как правит король, и дивился тому, как все государство, и вера, и служение Богу,– как все это шло в строгом порядке и чине. Наконец, победив в себе робость, напал он на мысль, внушенную Богом. Верой проникнутый, он подошел к королю, и, добровольно упав на колени, промолвил:
«О, император могучий, Господа ты почитатель, своих людей повелитель, которых сам Бог поручил твоей власти. Ты благороден, кроток, отважен и милосерд, вместе воинствен и миролюбив, богат на сокровища, щедр для бедных; милостив всякому, кто под тобой... Сам я уверился, что ты стоишь во главе добродетельных и носишь по правде корону в стране христианской. Как перед именем Бога ничтожны все идолы вместе, так имя твое для меня выше всякой власти земной. Может быть, кто-нибудь и сравнится с тобой в могуществе, славе военной, но любовью к Господу Богу ты победишь все народы». Так говоря, Гаральд сложил свои руки и передал во власть короля и свое государство. «Прими, император,– сказал он ему,– меня и мое государство; я посвящаю себя добровольно на службу тебе». Император берет в свои руки руки Гаральда, и с миром два королевства, данов и франков, слилися в одно. После того, по обычаю старому франков, император дарит коня и вместе оружие, как то подобало. Снова пошло пированье и праздник великий во славу слияния франков и данов. Гаральд, сделавшись верным Людовика, получил от щедрот императора всякого рода дары; он ему дал соседнюю марку империи1, богатую хлебом, вином драгоценным. А чтобы служба Господня могла отправляться с достоинством, он ему подарил сосуды священные, ризы, дал и священников, и книги церковные для службы божественной. Вместе послал и монахов, которые вызвались сами направить народы на путь к Небесному Царству. Но как ни велики были посулы Людовика, дела превзошли обещания.
Между тем люди грузили на барку подарки и яства; ветер искал парусов, и медлить было опасно: время бурь начало приближаться. Но вот корабли изготовлены, парус натянут, и торжественно шествует в гавань Гаральд. Сын короля и племянник остались на месте служить императору, живя по обычаю франков. Гаральд же, снабженный всякого рода провизией и наделенный оружием, с миром поплыл по бурному морю домой.
Какую, Людовик, добычу ты приготовил Творцу всемогущему: знаменитая страна данов соединена отныне с твоим государством. То, чего не могли достигнуть ни Рим, ни оружие франков, ты достигаешь всего именем Господа Бога. Даже орган, которого прежде не видели франки, которым гордились земли пелазгов (греков), и чем Византия стояла выше тебя, император, и это теперь2 ты имеешь в Ахенской церкви придворной. Радуйся, Франция, кланяйся низко Людовику: ему одному ты обязана таким драгоценным подарком. Дай, Вседержатель, создавший небо и землю, чтобы имя его пронеслось со славой в дальние страны. Я же, певец этой песни, должен под стражей сидеть за вину, в которой и каюсь, в Страсбурге, где высится храм, посвященный тебе, Пресвятая Дева Мария.
Затем поэт делает большое отступление с описанием Страсбургской церкви и чудес, совершавшихся в ней, и снова обращается к Богородице.
Велика твоя слава и сила, о, Дева Святая, если ты нам возмогла Отца вселенной родить! Помоги недостойному мне, облегчи мою ссылку, умоляю тебя горячо; когда же окончится время юдоли земной, посели меня в Царстве Небесном, Пречистая Дева. О, император! Этот ничтожнейший труд, на грубой свирели воспетый, посылает тебе из ссылки Эрмольд, бедный, несчастный, покинутый всеми. Я не имею подарков, достойных тебя, и подношу тебе песню... (следует обращение к Спасителю). Может быть, обратившись к свидетелям более верным, ты, император, узнаешь, что я не совсем в своей вине виноват; впрочем, я не намерен себя извинять за ошибки, по причине которых, несчастный, был сослан в изгнание. Но любовь беспредельная милует грешника, и я умоляю тебя не забыть меня в заточении. И ты, о, Юдифь, знаменитая своей красотой, ты, разделяя с супругом престол за свои добродетели, не оставь меня падшего, дай утешение несчастному, разорви мои цепи, и Бог всемогущий тебе ниспошлет счастие, богатство, славу, здоровье во веки веков.
Carminis in honorem Hludovici libri IV.
Песнь четвертая.